Книга Рэм, страница 31 – Микита Франко

Рэм нахмурился, стискивая телефонную трубку в руке. Вообще-то он думал, что наоборот…

— Я не… — начал он, но запнулся о странноватость момента. — Не дуюсь. С чего ты…

— Да ладно тебе, — перебил Елисей. — Серьёзно, я всё понял. Песня про мажоров, да? Окей, это было обидно. Но ты же не думаешь, что я настолько чувствительный?

— Я не хотел обидеть, — растерянно сказал Рэм, но голос прозвучал очень тихо.

Елисей рассмеялся.

— Ну, значит, я зря психанул. Считай, мы квиты. Хочешь заскочить? Родаков дома нет, а мне скучно.

Рэм помедлил. Жаль, что родаков дома нет, но они же потом придут? Про Сергея это всегда не факт. При мысли об этом в памяти неприятно всплыл Артамонов и тот вечер возле гаражей. У Рэма до сих пор синяки цветакосмоса — никак не сходят. Здорово Француз его отмудохал, сил не пожалел.

— Ладно, — коротко ответил он. — Через полчаса подойду.

— Отлично, — сказал Елисей. — Я пока гитару настрою, вдруг ты ещё что-то обидное решишь спеть.

Эта шутка царапнула Рэма по чувству вины, но он всё равно попробовал посмеяться. Елисей же пытается разбавить обстановку. Пытается же?

Когда домофон пикнул и Рэм вошёл во двор Синцовых, Елисей был тут как тут: ждал его, облокотившись на перила веранды. Поигрывал револьвером в руках, и Рэм уже напрягся, что опять придумает стрелять по яблокам, но нет. Спрятал его в карман. Это вообще нормально — убирать такое оружие в карман, будто какую-то безделушку? На удивлённый взгляд Макара тот только ухмыльнулся.

Непонятный человек. Макар вообще не был уверен, что Елисею свойственно улыбаться, что он в принципе умеет растягивать губы дружелюбно, а не издевательски. И непонятно ещё: оно само у него так получается, типа строение лица такое, что улыбаться не умеет, или всё-таки намеренно?

— Ну что, идём мириться? — спросил Елисей, жестом указывая на дверь.

Прозвучало почти двусмысленно. Рэм даже на всякий случай перехватил его взгляд, чтобы удостовериться: он ведь… ничего такого не имеет в виду, да?

Конечно не имеет.

Они поднялись наверх. По дороге в комнату, Елисей зашел в кабинет отца и убрал револьвер в сейф — Рэма туда не пропустил, хотя ему хотелось бы. А в комнате у Елисея пахло свежим тестом и сыром. На столе стояла открытая коробка пиццы, а к стене была прислонена та самая гитара, ставшая причиной их ссоры. Рэм даже остановился на пороге, нахмурившись: — Зачем она здесь? — спросил он.

— Ну, ты же не боишься гитары? — спросил Елисей. — Или теперь боишься?

Рэм, поджав губы, сделал шаг в сторону и присел на диван. Он посмотрел на Синцова, чувствуя, как напряжение, которое копилось все эти дни, никуда не хочет спадать, а будто бы только разрастается.

— Я правда не хотел обидеть, — он попробовал ещё раз сгладить ситуацию. — Это была просто шутка. Дурацкая, наверное.

— Да ладно, — махнул рукой тот. — Ты думаешь, я об этом серьёзно думал всё это время? Я психанул тогда, потому что… Ну, знаешь. Это мой дом. А ты пришёл и давай петь про то, какие мы тут… Ну, ты понял.

Рэм почувствовал себя ещё более виноватым, ноЕлисей быстро сменил тон.

— Но ты хорошо поёшь, — сказал он, пододвигая ближе к нему коробку с пиццей. — Так что, может, если я дам тебе второй шанс, ты выберешь что-нибудь без наездов?

Рэм попробовал улыбнуться, но вышло натянуто.

— Посмотрим, — ответил он. — Но вообще, я бы предпочёл просто поесть.