Книга Осколки, страница 148 – Саша Урбан

Элль поежилась, стискивая пальцы. Вмиг из новообретенной дочери и возможной союзницы она стала преступницей на допросе.

— Я не знаю точно, что произошло тогда, — попробовала оправдаться она и тут же захотела дать себе пинка. Это было жалко. И после всего, что ей пришлось пережить, уж точно не она должна была извиняться и объясняться.

— Птички, близкие к кругу Летиции напели, что после всех событий ты перестала кое-что чувствовать, — ответил Ханнес.

Он забрал тетрадь с коленей Элль и принялся листать, показывая все новые и новые записи.

— Мы пытались восстановить твойопыт. Стимулировали области мозга, отвечающие за эту функцию, но без особого эффекта, так что пришлось прибегнуть к другой методологии из позапрошлого века. Тогда двоих людей связывали и переливали жизненную энергию из одного в другого. Как в Галстерре перегоняют электрический заряд от дома к дому. Есть, конечно, издержки. Восстановленный человек недолговечен и вскоре начинает заново разлагаться, если не поддерживать в нем жизнеспособность. Грязная работа, но, к сожалению, пока это наш лучший результат.

— Зачем вам это? — только и спросила Элль, хоть почти сразу догадалась, что моментально пожалеет об этом.

— Чтобы найти подтверждение, — улыбнулся Ханнес. — Заклинатели управляют силами природы. Целители могут спасать и отбирать жизни, но только алхимики могут властвовать над жизнью и смертью по-настоящему. А восстановленные

— К тому же, восстановленный заклинатель — хороший заклинатель, — ухмыльнулся Доминик. — А еще он невосприимчив к магии и прекрасно выполняет приказы.

— И сколько таких вы собираетесь создать?

— Достаточно, — проговорил Ханнес, — чтобы нас восприняли всерьез. Так что, Элли, дорогая?

Она молчала, пытаясь свести все новые факты в единый образ, а три пары глаз с нетерпением смотрели на нее.

— Я ведь столькому тебя научил, а ты даже превзошла меня. Ты же не хочешь, чтобы твой талант канул в небытие?

***

Торжественного воссоединения семьи не случилось. Не то, чтобы Элль на него рассчитывала. Она даже не была уверена, что хотела его. Несколько лет назад она свыклась с мыслью, что ее семьи больше нет. Что отец умер где-то там, куда всегда стремился, а мать испустила дух из-за ее колдовства. Ей было проще представить, что папа, также как и мама, лежит где-то, измельченный в пепел в хрупких объятиях урны. Тогда ей не пришлось бы объяснять ему, что мамы, так нуждавшейся в нем, так горячо любившей его, не стало из-за наивных и самонадеянных чар самой Элль. Ей не пришлось бы сталкиваться с осуждающим взглядом или — того хуже — усмешкой, которая значила бы, что Элль усвоила очередной урок, вроде того, что нельзя протирать глаза руками, если до этого чистила острый перец.

И все же… в глубине души она как будто надеялась, что однажды он найдет ее. Обнимет и скажет, что все будет хорошо. Что они отстроят новый дом, свободный от призраков прошлого, создадут новое будущее.

И вот, после стольких лет, он стоял перед ней и будничным тоном говорил о делах. Показывал Элль ее кабинет, приглашал других алхимиков, про между прочим говорил, что это его дочь, что смогла вернуть к жизни мертвеца, а те кивали, будто Элль всегда была здесь и уже успела всем изрядно поднадоесть.

А если бы Элль не оживила Доминика, попытался бы Ханнес ее найти? Почему он не попытался выйти с ней на связь раньше? Он мог бы просто передать с Домиником какую-нибудь зачарованную вещицу, она бы тут же узнала узор его магии!