Книга Осколки, страница 4 – Саша Урбан

— Ой, да ладно, — нахмурился Ирвин, будто слова Элль вызвали у него приступ зубной боли. Несильной, но все-таки неприятной. — Если ты смешаешь полынь с мятой, у тебя получится зелье, а у меня — в лучшем случае коктейль.

«Хорош», — подумала Элль, позволяя себе как следует рассмотреть заклинателя уже вблизи. Да, зрение в очередной раз не подвело ее, Ирвин был, мягко говоря, привлекательным. А если уж совсем начистоту, то складывалось впечатление, будто все боги дружно очнулись от своего вечного сна и взяли выходной, чтобы в свободное от божественных дел время сотворить его. К счастью, Элоиза уже достаточно выпила, чтобы этот молодой человек не казался ей недосягаемым.

Она повернулась так, чтобы скудный свет лампы лился ровнехонько в декольте, выглядывавшее из расстегнутого ворота рубашки. Наклонила голову сначала к одному плечу, потом к другому, позволяя волосам рассыпаться по плечам. И, конечно, Ирвин сделал следующий шаг в этом простецком танце.

— Могу я тебя угостить?

— А твой друг не будет против, если ты его бросишь?

— Приятно, что хоть кто-то здесь думает обо мне, — «друг» нарисовался тут как тут и выглянул из-за плеча Ирвина. Улыбнулся Элоизе своим тонким ртом и бесцеремонно протянул руку, задевая Ирвина за бок. — Я Шон.

— Мог бы просто подойти, — процедил заклинатель воды, оказавшийся зажатым между Шоном и Элоизой.

— Да я тут и так третий лишний, — беззлобно ответил рыжий. Элль скосила глаза на его шевроны и хмыкнула. Как она и ожидала, Шон оказался заклинателем огня. У них всегда пламя пробивалось то в волосах, то в глазах, то в россыпи веснушек. — Я пойду, а то еще за тебяотчет писать.

— Ну извини, что я меня перевели, — хохотнул Ирвин.

— Да мы просто всем отделом тебе завидуем. Госпожа, — он обернулся к Элоизе и чуть склонил голову. — Приятного вечера.

Не успел он выйти из «Колодца», как Ирвин тут же повторил предложение об угощении. Элоиза согласилась с довольной улыбкой. Танец флирта продолжился. Раз — они берут оплаченные Ирвином бокалы и под одобрительные взгляды старожилов барной стойки перемещаются за столик на двоих, уютно укутанный полумраком. Два — выходят на задний двор «подышать», и Элль снова шутит первой, когда Ирвин видит, как она собирает волосы и заталкивает сигарету в мундштук. «Да-да, слишком изящно для такой забегаловки. Просто ненавижу, когда руки воняют», — бормочет она, пока Ирвин подносит зажигалку и сетует на Шона, что тот ушел слишком рано. Затем следуют несколько комплиментов, тут тоже все предсказуемо. Ирвина, как и любого заклинателя-мужчину, впечатляет, что молодая девушка-алхимик ходит в брюках. Элль отвечает, что под мантией все равно не видно, и Ирвин снова выдает бархатистый смешок. Пару минут они разговаривают ни о чем: как в это время года воняет река Солари, что добираться на работу просто невыносимо, и что во всем городе давно нужно объявить нижние этажи нежилыми. Сумерки поглотили последние отблески заката, а из-за густых тяжелых облаков начала выглядывать Феррис — покровительница ночных проделок, вполглаза наблюдавшая за теми, кто остался топтать бренную землю. В эту ночь ее серп особенно ярко сверкал на небосклоне, пробиваясь через смесь туч и смога. Идеальный момент, чтобы сказать:

— Поздно уже, а завтра на работу.