Книга И возродятся боги, страница 2 – Наталья Способина

Вернувшись в свой мир после двухмесячного отсутствия, я некоторое время чувствовала себя дезориентированной и оглушенной. Мне даже некогда было толком погоревать об оставленных в Свири людях: все силы уходили на то, чтобы заново устроить свою жизнь.

Родители не просто не поддержали меня в решенииродить Диму, они поставили ультиматум: либо нагулянный неизвестно где ребенок, либо они. Возможно, для кого-то это прозвучало бы чудовищно, но в моей семье всегда дорожили репутацией, поэтому я ожидала чего-то подобного. И все равно в тот момент оказалась морально не готова.

Я, конечно, выбрала Димку. «А как иначе?» – ответила я тогда разочарованной маме, невольно повторив фразу, сказанную мне однажды Альгидрасом. Я не могла убить своего сына… нашего с ним сына.

Мама позвонила через пару месяцев и предложила выход из ситуации. Ее звонок застал меня по дороге с конференции. К счастью, Дима вел себя в животе вполне сносно. Во всяком случае, слово «токсикоз» я знала только понаслышке.

Выход из ситуации оказался в прямом смысле слова выходом – замуж. За сына ее приятельницы, которому я всегда нравилась и который готов был закрыть глаза на «некие факты», как выразилась мама.

Надо сказать, что под ее давлением я даже задумалась. Кандидат был немолод, называл меня неизменно Наденькой и цитировал Блока. Но потом я представила, что на его коленях будет сидеть мой сын и слушать Блока… Нет, я ничего не имела против Блока. Наоборот. Но от неприятной картины, возникшей перед мысленным взором, избавиться уже не могла. Мама в ответ на мой отказ пожелала мне удачи в воспитании ребенка и выразила надежду на то, что хотя бы из него выйдет толк. Впрочем, тут же призналась, что особо этого не ждет.

Я прорыдала полдня. Подруга, позвонившая в разгар моих стенаний по поводу собственной ничтожности, дала мне полчаса на сборы и вытащила на выставку абстрактной живописи.

Тогда-то, спустя почти три года после нашей последней встречи, в моей жизни вновь возник Павел Николаевич. Выставка располагалась в нескольких залах, и мы с Ольгой, увлекшись картинами, потеряли друг друга из виду. Остановившись у одного из полотен, я попыталась отыскать указанный в названии дуб, но, увы, работа была действительно абстрактной. Димка неожиданно начал так беспокойно шевелиться, что смотреть дуб мне расхотелось, и в этот момент за моей спиной раздался знакомый голос:

– Справа внизу – корни. Видите, они уходят за раму, в другой мир. А все остальное – крона. Она целый мир создает.

Я обернулась и не поверила своим глазам. Павел Николаевич почти не изменился за прошедшее время. Был всетак же свеж, харизматичен и, судя по кольцу на пальце, по-прежнему женат.

– Здравствуйте, Надежда. Безумно рад вас видеть, – с улыбкой произнес он и скользнул взглядом по моему животу, но, к счастью, заострять внимание на этом не стал. – Вы одна?

– Нет, с подругой. – Я поискала взглядом Ольгу, но та куда-то пропала.

В голове билась мысль о том, что Павел Николаевич, разумеется, заметил мою беременность. И отсутствие обручального кольца наверняка тоже заметил.

– Вы не против, если я составлю вам компанию, пока ваша подруга не вернется? – все так же радушно улыбаясь, спросил он и слегка приобнял меня за плечи.

Я, вновь попавшая под каток его обаяния, была не против. И как-то так вышло, что неожиданно для самой себя я рассказала ему правду. Нет, разумеется, не о Свири, а о проблеме с родителями, о моем отказе от выгодной партии и об испорченной репутации. Он выслушал на удивление серьезно, а потом вдруг сказал: