Книга Сделка, страница 94 – Марина Суржевская

В честь праздника занятия отменили, даже мои уроки с Катериной, что, конечно, расстроило. Новой встречи с девушкой я ждал с каким-то неизведанным раньше трепетом. Впрочем, скучать мне не пришлось. Первым делом я навестил Макара в Околицах. Пошел снова через поле, на пути озираясь и ожидая увидеть шаманку, но ничего странного в этот раз не явилось. Даже мелькнула мысль – не напекло ли мне в прошлый раз голову, но ее я тут же отбросил. Не напекло, и шаманка не почудилась. Я привык доверять и своим глазам, и разуму. Логичного объяснения увиденному не нашлось, но я уже и не пытался его найти.

Пули, к сожалению, нужно было подождать, хотя Макар Андреевич уверил, что они будут, просто достать нужное оказалось не так просто. Зато арбалет – новенький и крепкий, отлаженный рукой мастера, я уносил с собой, предвкушая радость Катерины.

К обеду во дворе пансионата начали сооружать столы. Я скинул пиджак и тоже взялся за доски, хотя Кузьма поначалу и бормотал привычное: «Ну что вы, ваш благородие…». Я лишь отмахнулся. Размяться на свежем воздухе оказалось в радость, тело уже заскучало по физическим нагрузкам. Да и сытные блины Дарьи неплохо бы растрясти. Поняв, что я вполне неплохо управляюсь с молотком и гвоздями, Кузьма довольно поцокал языком и оставил сооружение столов на меня и двух подручных. Посмотрев, вызывался помогать и Еропкин, но толстый учитель скорее мешал, наводя суету, роняя инструменты и путаясь под ногами. Подумав и решив, что учителю и правда не помешают упражнения, я отправил его таскать доски. Думал – откажется, но Орест с энтузиазмом взялся за дело, хотя и с изрядным кряхтением. Через пару часов мы справились, установив и столы, и лавки. Женщины накрыли все скатертями и покрывалами, а я отправился умываться.

К вечеру в распахнутые ворота пансионата потянулись окольчане. Мужики по случаю расчесали бороды и нарядились в расшитые рубахи, женщины достали лучшие платья. Макар Андреевич с семьейтоже явился. На столах уже стояли графины с ледяным квасом и блюда с закусками. В воздухе витало ожидание праздника. Я надел чистую рубашку и все тот же жилет, увы, по-настоящему праздничного наряда у меня не имелось. А вот Еропкин постарался и, увидев его, я едва не расхохотался. Плешивая голова Ореста, словно спелая дыня на блюде, покоилась на пене шикарного жабо, волнами расплескивающегося из выреза ярко-малинового сюртука. Ноги обтягивали узкие штаны, модные лет так пятьдесят назад, а ниже блестели, словно зеркало, щегольские лаковые туфли с огромными блестящими пряжками. В довершение к этому маскараду Еропкин прицепил на бок самую настоящую шпагу. Выглядел толстяк комично, но при этом столь гордо, что я постарался сдержать усмешку.

– А вот и я, господа! – торжественно произнес он и изобразил поклон. Мы с Кузьмой переглянулись, и дед хмыкнул в усы. Сам конюх выглядел точно так же, как и всегда: косматый, нечёсаный, одетый в штаны и тулуп. Еропкин досадливо поморщился на его непраздничный вид, и уже начал что-то высказывать, но я решил направить беседу в более мирное русло.

– Я так и не понял, что именно мы сегодня празднуем. Расскажите, Орест Валерьянович?

– Так конец лета, Дмитрий Александрович. В тайге лето короткое, сегодня еще жарит, а завтра может и заморозками прихватить.