Книга Графиня из захудалого рода, страница 64 – Ольга Шах

Хм… возможно, здесь когда-то проживал папенька моего супруга и он просто не захотел в своё время что-то менять? Вполне может быть, ведь мой муж не часто бывает в собственном доме. Герман рассказывал, что в детстве они росли вместе, затем его генерал услал в военную академию в Перуссии, в то время, как родители Генриха настояли на столичной академии. Оно и понятно, конечно. Единственный наследник древнего и богатого рода, не след такому отлучаться надолго из-под догляда родителей. Возможно, поэтому, как только появилась возможность, Генрих и сталвырываться из дома, отправляясь в свои бесконечные путешествия?

Голова пухла от мыслей и от событий сегодняшнего дня. Я полагаю, что не произойдёт ничего страшного, если я вот тут, в уголочке, немного отдохну? Мелькнула мысль, что не мешало бы узнать, куда запропастился мой супруг, но не нашла нужного отклика в моей душе, было расслабленно и лениво. Поэтому я прошла в спальню Генриха и прилегла на краешек огромной кровати на массивных ножках. Только надо бы непременно поговорить с мужем и покинуть его комнаты до того, как утром зайдёт Иоганн. Неудобно всё же как-то…

Генрих

М-да, сегодняшний вечер явно не задался! Да что там вечер, последнее время было… непростым, скажем так… Но я не в претензии, избави, Боже, вовсе нет! Несмотря ни на что, я вдруг почувствовал себя на удивление живым. А я уж и забыл – каково это, радоваться мелочам и просто чувствовать себя счастливым. Ха, услышал бы это мой отец! В гробу бы перевернулся, как пить дать!

Всё дело в том, что столько, сколько я себя помню, мои гувернёры твердили мне, что я обязан. Обязан вести себя согласно своему будущему титулу. Ведь я единственный сын и наследник старого рода. Отец, изредка обращая на меня внимание, в такие моменты предпочитал интересоваться тем, насколько мои гувернёры вбили в меня осознание собственной важности. Ещё бы, ведь я, также, как и другие представители старых родов, должен был стать надёжной опорой трона. И был крайне придирчив, требуя от меня знаний по точным наукам, языкам, фехтованию и навыкам верховой езды. А сам я… даже смешно вспоминать… мечтал о том, что вот будет у меня свой собственный сын, я никогда не стану его третировать и у него будет всё, о чём я только мог мечтать: любящая мама, игрушки, яркие книжки, увлечения и много друзей. Да, вот так забавно… свою мать я помню крайне смутно, как нечто яркое, воздушное и капризное. До меня ей дела не было ровно никакого, она полагала, что свой долг перед семьёй исполнила, родив сына, с тех пор в поместье появлялась от силы пару раз, в каждый свой визит искренне удивляясь тому, как сильно я подрос, сама предпочитая проводить время в столице. Впрочем, отец не сопротивлялся, находя подобное положение дел вполне приемлемым. И даже, находясь далеко от шума и столичного блеска, активно участвовал в политической жизни княжества, ведя многочисленные переписки.

Помню, как отец гордился моими успехами в науках и не сомневался в том, что меня ждёт блестящее будущее, настояв на том, чтобы в шестнадцать лет продолжил свою учёбу теперь уже в столице. Моего собственного мнения по этому поводу, как водится, никто не спросил. Точнее говоря, от него отмахивались, как всегда, как от чего-то глупого и ненужного.