Книга Змеиные боги, страница 98 – Лизавета Мягчило

Она медленно повернулась к нему, нервно облизала губы. Девочке Кате нужны были ответы, которые он не мог дать. Как преподнести ей все, чтоб она не бежала без оглядки? Смоль сама поняла. Скосила взгляд на люк, вернула к нему. И губы ее задрожали.

– Ты ведь вышел из дома вместе с Сашей? – Осторожно, в словах такая громадная доля надежды… Он молча покачал головой. Погружая в реальность стремительно, с головой. Щек пустил жидкое золото по своей крови, позволил глазам стать настоящими, змеиными.

– Я торопился к тебе.

– Ты. – В голосе недоверие, но Катя не сжалась, не попятилась. Напротив – в два широких шага разъяренной гадюкой устремилась к нему, толкнула в плечи. Сильно, для своего девчачьего тела она стала неожиданно сильной. Щек отступил. Не потому, что Смоль его заставила – чтобы дать ее гневу высвобождение. – Все это произошло из-за тебя!

Еще один толчок, и он вышел за порог, не сводя с нее сожалеющего взгляда. Катя сбито и шумно дышала, в углах глаз закипали злые слезы. Секунда. И дверь захлопнулась, покачнув воздух у самого его носа.

Хлипкая, деревянная, ему будет несложно снести ее с петель. Еще проще скользнуть в открытое рядом окно. Но Полоз не сделал ни того ни другого. Прислонился к двери лбом и совершенно унизительно для себя костяшками постучал в немой просьбе. Самолюбию, всей его змеиной натуре было нужно, чтобы Катя вышла сама, по своей воле.

– Разве я принудил тебя или ее к чему-то? Я помню лишь помощь вам, девочка Катя. Я не потребовал своего, когда Надя укралакольцо, не покарал, не забрал ее силой. То, как ты говорила обо мне, как красиво рассуждала о легенде… Лгала? Теперь в твоих глазах я монстр? Ты звала, и я шел, ты гнала, и я отступал. Разве не смог бы я уничтожить твоего друга, помешавшего нам на той поляне?

Он слышал за тонкой дверью ее зачастившее сердцебиение. Шумные вдохи и рваные выдохи, чуял тепло там, где двери касалась ее рука, где чуть ниже собственного упирался в дерево лоб. Должно быть, ее глаза были прикрыты, Катя старательно рассуждала.

– Ты мог сказать, что не нужно возвращать кольцо! Если бы ты сознался, все были бы живы! – Ее голос надломился, обида смешалась с болью. Из-за гибели ее друзей? Из-за его предательства?

Щек приник к двери, пустил по венам спокойствие, высвобождая силу. Привычно раздвоился во рту язык, вытянулись зрачки, удлинились клыки. Мир вокруг пропитался запахами, расслоился на сотни оттенков. Но поблек – Щек видел лишь красные всполохи ее тепла через щели дверей.

Голос продолжал ласково увещевать, баюкать:

– И вы бы мне поверили? Пусть даже так, разве твои друзья не вышвырнули бы меня за порог, как только узнали? Мой грех в том, что я хотел быть рядом с тобой. Слушать, понимать, глядеть на мир твоими глазами. Я просто был. Без объяснений и оправданий. Я бы пошел за тобой, Катя. Спас бы каждого, кто тебе дорог, и, в конце концов, дал бы выбор. Даже тогда, когда мое кольцо оказалось в твоем кармане, давая мне полное право на тебя, я стою и молю открыть дверь.

Смоль судорожно заворошилась за дверью, подняла с пола скомканную куртку и потрясенно вскрикнула. Нашла.

– Кто здесь монстр, Катя? Я, просто потому что таким был рожден, или они? Надя, которая избавилась от кольца единственным доступным способом, обрекая другую на свою участь. Или Саша, который запер дверь люка, когда я просил его одуматься, предупреждал об истинной опасности леса. Кто вел их к погибели, девочка? Собственные демоны или злобный царь змей?