Книга Змеиные боги, страница 99 – Лизавета Мягчило

Под ее пальцами грелась ручка, а змей поглаживал шершавое дерево, сдерживал победную улыбку. Шаг за шагом гнев исчез, спадала завеса паники перед неизвестным существом. Но открыть Катя еще не решалась. Видели все змеиные боги, дай судьба ему чуть больше времени, и она бы ушла вслед за ним, переполненная блаженным счастьем.

Но такое хрупкое человеческое тело, его вторую ипостасьпробило испепеляющей болью. Куда-то под левую лопатку, ослепляя. Выскользнула дремлющая внутри сила, прекратила окутывать дом, Щек взревел. Тяжело рухнул на колени, ощущая, как человеческая оболочка заперла его естество – возвращался цвет, исчезали запахи. А по обнаженной спине текла алая кровь, парализовала проклятая полынь, не давая шелохнуться. Ноги подкосились, он завалился на бок, не способный повернуть головы, увидеть того, кто заберет его длинную жизнь.

Неужели невеста станет его погибелью? Увлеченный Катей, Полоз не услышал за спиной шаги.

Его отчаянный крик заставил отскочить от дверей, а после метнуться обратно, хватаясь за ручку. В тревожном порыве Смоль не сразу поняла, почему та не поддавалась. А после, грязно выругавшись, выдернула засов и метнулась за порог.

Он не мог врать, каждое его слово было правдивым и оттого еще больше болезненным. Что хорошего она видела в жизни от людей? От матери, которая всегда просила, но ничего не давала взамен, от друзей, которые всаживали и прокручивали ножи в ее спине, предавая раз за разом? Почему Катя закрылась от него, от того, кто спасал? Разве вывернутый люк стал символом его предательства? Щек спешил к ней, чтобы спасти всех их, а она отплатила обвинениями. Кольцо грело сжатые пальцы, казалось живым, манило. Разве могло произойти хоть что-то плохое, пока Щек рядом?

Оказалось, могло. Он лежал, завалившись на бок, а под ним расползалось алое липкое пятно, вызывая отчаяние. Метнувший нож Елизаров шумно дышал, стоя в пяти шагах от порога. Щек дрожал мелко-мелко, глазные яблоки закатились, ужасая белизной. Только губы едва шевелились и Катя, разрыдавшись, кинулась к нему, падая на колени.

– Вытащи, вытащи, Катенька, молю, вытяни нож… – произнес змей шепотом на грани слуха, а она поняла, что сломалась. Происходящее было слишком тяжелым, придавило ее, оглушило. Смоль просто желала, чтобы все закончилось и она сумела забыть. Судорожно кивнула, роняя на его плечо крупные прозрачные слезы, и потянулась к ужасающе огромному ножу, застрявшему в крепком молодом теле.

Славик сорвался с места, взревел охрипшим от натуги голосом:

– Идиотка, не смей!

Пальцы обхватили липкую, горько пахнущую ручку, и она резко дернула под громкий, наполненный болью крик Щека. От этого вопля Смоль почти сошла с ума, рывком наклоняясь, закрываяего собой от склянки, которую швырнул Славик.

– Не трогай его, он ничего не сделал! – Пузырек больно ударил по кисти, тяжелые капли едкими струйками растеклись по рукам и лицу, пропитали свитер. Щек под ней тяжело дышал, а пальцы судорожно цеплялись за ее бока, будто ища опору. Смысл задержаться в этом мире.

Стоило подумать о том, что она лишится его – стало по-настоящему страшно. До того ужасно, что мир пошатнулся и потемнел, а Катя, рыдая, вцепилась в его горячие голые плечи, поспешно вытирая капли неизвестной жидкости, попавшей на тело. Щек застонал глухо, тихо.