Книга Чуж чуженин, страница 147 – Ксения Скворцова

Шуляк снова хрипло рассмеялся, глядя на застывшую в безмолвном ужасе Мстиславу.

– Ну что ж ты так побледнела, княжна? – ощерился колдун. – Коли здесь нет его вины, почему муженек не рассказал тебе сам? Чего испугался? Уж не того ли, что прекрасная невеста бросится прочь без оглядки? Так ли он любит тебя, коли взял, несмотря на то, сколько на его руках крови? Несмотря на то, что жизнь с ним была бы для тебя ежечасной угрозой?

Мстислава по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Она не знала, что из рассказанного Шуляком было ужаснее: кровопролитие, что Ратмир учинял волком, или его неискренность с ней в человеческом обличье. И, точно читая Мстишины мысли, Шуляк с неизменной усмешкой спросил:

– Ну, княжна, ты все еще хочешь вернуть своего мужа?

Мстиша сидела на завалинке, глядя перед собой, и думала о том, что за пригорком все еще ждет Сновид.

Она давно не испытывала такого унижения. Эти чужие, мерзкие людишки знали о ее муже гораздо больше, чем сама Мстислава. Почему? Почему Ратмир так поступил с ней? Почему не рассказал всей правды? Разве это что-то изменило бы в Мстишином решении?

Нет. Тогда, опьяненная одним его присутствием, она была готова услышать все. Принять целиком, со всем его прошлым. В конце концов, если в произошедшем и была вина, то лишь Радонеги. Сердце сжималось, когда она представляла себе маленького, лет двенадцати, Ратшу, растерянного и испуганного, не понимающего, что с ним происходит. Обнаружившего себя в крови, рядом с истерзанным телом друга…

Мстиша зажмурилась до рези в глазах. Ратмир должен был рассказать ей, тогда эти недомолвки не сыграли бы на руку Шуляку, тогда бы Мстислава не чувствовала себя униженной и беспомощной.

Она открыла глаза и сделала глубокий вдох. Сколь оскорбительна и неприглядна ни была эта правда, она и теперь ничего не меняла. Мстиша вытянула правую руку, что пересекал уродливый пылающий след, и посмотрела на кольцо. Она должна закончить то, зачем пришла сюда. Ратмиру еще придется ответить на все ее вопросы, но прежде нужно исправить то, что она натворила.

Когда Мстиша решительно вошла в избу, из печного угла на нее удивленно зыркнула Незвана.

– Да, господин! – Мстиша выпрямилась, и ее звенящий голос отозвался в пустых кувшинах. – Я хочу вернуть своего мужа!

Она с вызовом смотрела на старика, вспоминая предостережение Сновида, и готовилась к худшему.

– Ну, что ж, – протянул Шуляк, задумчиво изучая ее лицо, – коли решилась, я препон чинить не стану. Есть средство, что поможет тебе вернуть мужу людской облик. – Волхв прищурился, и по его поджатым губам скользнула тень усмешки. – Вместо волчьей рубашки сладь ему человечью.

Мстиша растерянно нахмурилась. Она готовилась к тому, что старик заломит страшную цену и только потом согласится провести какой-нибудь жуткий, кровавый обряд. Но слова колдуна пробили брешь в ее решимости, и она лишь недоверчиво хлопала глазами.

– Что… Что это значит?

Шуляк хмыкнул.

– То и значит.

– Я… Я должна сшить ему рубашку?

– Да только не простую, а… – Он коротко оглядел ее и хохотнул: – Золотую.

Мстиша принялась лихорадочносоображать. Человечья вместо волчьей? Волчья была сшита из полотна, которое княгиня спряла и соткала из волчьей шерсти. Тогда человечья рубашка должна быть из…

Точно следуя за мыслью, Мстислава рассеянно коснулась рукой убруса, скрывавшего венец толстых кос, и волхв расхохотался, наслаждаясь ее замешательством и медленно проступающей на лице догадкой.