Книга О чем молчит река, страница 163 – Изабель Ибаньез

– Ты знаешь, почему я настоял на этом.

Уит метнул взгляд на меня. Все из-за моей матери,преступницы и контрабандистки, и из-за ее злосчастного сотрудничества с «Компанией».

Жгучий стыд подступил к горлу, обжигая, словно кислота.

Я почувствовала, что TíoРикардо нахмурился. Неодобрение исходило от него волнами. Не сказав ни слова, мой дядя шагнул вперед и исчез внутри храма, на ходу застегнув ремешок сандалии. Вспыхнули искра и синее пламя. Мы последовали за ним, а затем дядя жестом велел Абдулле спуститься по лестнице первым. Все молчали, проходя гуськом через предкамеру и сокровищницу.

Раздался резкий вопль.

Я обернулась и увидела, что мистер Финкасл держит Карима за ворот длинной светлой туники. Мальчик брыкался, целясь в голени мистера Финкасла, но маленький рост не оставлял никаких шансов.

– Отпустите его, – рявкнул Абдулла.

– Он следил за вами…

– Вряд ли он опасен. Отпустите его. – Мой дядя шагнул вперед и указал пальцем на Карима, который отчаянно извивался, пытаясь вырваться из железной хватки мистера Финкасла.

– Стоит дать свободу одному, как последуют другие, – сказал мистер Финкасл, но затем грубо отпустил Карима. Злобно посмотрел на моего дядю, а затем скрылся на лестнице.

– Он опасен, – с отвращением произнес Абдулла. – Пойдем, Карим, можешь присоединиться к нам.

– Но веди себя прилично, – предупредил TíoРикардо. – И, ради бога, ничего не сломай.

Карим кивнул, и его теплые карие глаза просияли. Он вытер руки о свою длинную галабею и улыбнулся мне. Уит с трудом сдержал улыбку, а затем жестом предложил Кариму пойти впереди него. Мы все вместе надавили на плитку, и потайная дверь распахнулась с громким скрипом, нарушившим тишину. Впереди путь нам преграждала массивная стена, высокие двери в которой были заперты и опутаны толстой веревкой, пропущенной через обе медные ручки. Тяжелое чувство навалилось на мои плечи. Мы потревожили то, что долгое время оставалось скрытым, защищенным от посторонних глаз.

Следовало оставить это место в покое.

Я взглянула на Абдуллу, на лице которого появилось такое же выражение беспокойства.

– В чем дело? – спросил Рикардо, внимательно наблюдая за своим шурином. – Ты передумал?

– Мы уже говорили об этом, – с легким раздражением ответил Абдулла. – Я бы предпочел, чтобы мы оставили ее в покое, но я знаю, что найдутся те, кто не разделит мои мысли. Боюсь, я пожалею, если поверну назад, не зафиксировав и не изучивувиденное, прежде чем это священное место будет разрушено. – Абдулла глубоко вздохнул. – Не задавай больше этот вопрос. Мы идем дальше.

Рикардо отступил в сторону.

– Тогда размотай веревку.

Абдулла шагнул вперед и приступил к работе. Уит толкнул меня локтем в бок и указал на две статуи, стоящие по обе стороны от двойных дверей. Раньше я их не замечала. Они изображали высоких женщин в длинных одеждах, больше похожих на греческие, чем на египетские, по крайней мере на мой неопытный взгляд. Их украшала очень детализированная резьба. Я сразу подумала о Шекспире.

– Ирада и Хармиана? – предположила я. – Служанки Клеопатры?

TíoРикардо кивнул.

– Охраняют ее даже сейчас, в загробной жизни.

– «Мы часто ненавидим то, в чем всегда препятствия мы видим»^[55], – процитировала я. – У Хармианы лучшие строки.

– Неправда, – возразил Уит. – «Кончай скорей, проходит светлый день, и скоро мы останемся во мраке»^[56]. Мне было жаль их обеих.