Книга Посткарантин, страница 102 – Злата Косолапова

Мимо прилавков, гогоча и ругаясь, проходили мужики в залатанной одежде. Кто‑то из них либо нес что‑то в руках, либо толкал перед собой телегу с товаром. Здесь же ходили бабки с авоськами или пакетами; с интересом осматривались путешественники, и перебирали товар местные жители. Когда мы вышли из тоннеля к Тверской, я первые несколько минут, честно признаться, просто стояла с открытым ртом – вот это да!

Метрополис. Именно так называли подземный город, который развернулся в самом центре Московского Метрополитена. Метрополис занимал несколько станций: Тверскую, Пушкинскую, Чеховскую, Театральную, Охотный ряд и Площадь Революции. Город быстро расширялся и уже занял часть тоннелей, идущих от этих станций. В тоннелях в основном были торговые точки для караванщиков, кочевников и мародёров. А здесь, на платформе, освещённой самодельными факелами, масляными лампами и кострами, обитали постоянные жители города.

Мы с Вебером перебрались с путей на платформу, по которой тянулись узкие улочки. Лавочки на станции отгораживали дороги, где можно было свободно ходить, от жилых помещений, сколоченных из досок или сделанных из сдвинутой мебели типа шкафов и сервантов. Входы в такие своеобразные дома чаще всего были зашторены рваными тряпками, одеялами, пледами. Дома на платформе стояли довольно плотно друг к другу, места между ними были заняты стеллажами с тазами, коробками, посудой и другой самой разной утварью. Там же, между домов, тянулись веревкис выстиранным бельём.

Здесь, в Метрополисе, всё кипело жизнью – улицы, рынки, бары. Кстати, бары, гостиницы и все подобные забегаловки находились на переходах с одной станции на другую. Попасть туда можно было, спустившись по старому эскалатору в середине станции, либо поднявшись по такому же в одном из концов Тверской. В основном у переходов крутились либо смолящие попрошайки, выпрашивающие жетоны на выпивку, либо уже давно пьяные жители, сидящие на старых мешках и одеялах и распевающие песни. У стен в переходах стояли столы, за ними сидели люди. Там же высились шкафы и серванты, из которых были сделаны прилавки. Так выглядели бары. Гостиницы отличались лишь наличием спальных мест, отгороженных от всеобщего внимания потёртой мебелью.

Решив немного отдохнуть, мы с Вебером зашли в одну из забегаловок в переходе. Там, сидя на старом продавленном диване, мы смогли выкроить немного времени для того, чтобы поесть и перевести дух. В пабе мы провели добрых полчаса. Отдохнули, поели и подлатали раны. Эти полчаса отдыха мне показались самыми сладкими и самыми короткими за всё время моего путешествия. Тем не менее, время близилось к вечеру, и нам нужно было спешить найти ночлег.

Переночевать мы решили прямо на станции, вернее, в переходе с Театральной на Охотном. Там была неплохая гостиница, да и места как раз были. Как я и говорила, комнаты – пусть тесные, но всё же комнаты – находились у стен перехода, разделенные огромными шкафами, буфетами, секретерами довоенного времени. Практически мы находились в отдельном помещении. Конечно, слышно было, как за ширмой, служащей входом, сновал народ по переходу, и как люди пели и орали в ближайшем баре, но и то ближе к ночи блаженная тишина всё‑таки наступила. Комендантский час. В Метрополисе он такой: если не спишь, а сидишь в баре, то помалкивай, чтобы никому не мешать.