Онлайн книга «Посткарантин»
|
– Почему бы нам не пройти поверху? Я пожала плечами с напускным безразличием. – Не получится, птенец, – немного помолчав, ответил Вебер. – Половина Москвы разбомблена и непроходима. К центру по дорогам сверху не подобраться. Во время войны Красную площадь и практически весь исторический центр Москвы удалось спасти только благодаря противоракетной обороне. Но то, что было направлено не в центр, разбило подступы к нему. К тому же все те дороги наверху, которые сохранились, теперь платные: хочешь проехать на машине к площади – плати, хочешь пешком под небом к площади прогуляться – тоже плати. И так далее. Поэтому придется собрать волю в кулак и лезть вниз. Главное, шею себе не сломать в этих буераках, а тут как по скалам лазать в однихтрусах… Я хихикнула и покривила ртом, глядя на то, как Вебер приближается к более или менее целому эскалатору и начинает спускаться вниз. Оставаться здесь одной мне совсем не хотелось, поэтому я поспешила последовать за ним. Наше путешествие к платформе оказалось весьма долгим и тяжелым. Пройдя треть пути, мы с ужасом обнаружили, что ступени нижней части эскалатора напрочь разворочены. Половина из них обвалилась вниз, вторая половина держалась на честном слове. Лезть вниз приходилось, держась за обломки ламп или вывернутую резину поручней, обвязанную вокруг торчащих металлических палок – изобретение местных. Спускаясь к платформе, Вебер освещал эскалатор фонариком. У меня фонарика не было, поэтому я продолжала спуск только после того, как наёмник останавливался где‑нибудь ниже и имел возможность подсветить мне дорогу для моего дальнейшего мучительного схода. Помимо общего неудобства Веберу приходилось подтаскивать за поводки своих овчарок, которые претерпевали спуск к тоннелям метро с ещё большим неудовольствием, чем я. Когда мы наконец оказались на станции, я долго мучилась, всё никак не в силах унять кашель из‑за пыли, ударившей мне в лицо. Глаза и нос чесались, в горле першило, но всё же моей радости не было предела – мы вполне успешно спустились и даже ничего себе не сломали. Спустя пятнадцать минут, посвященных нашему непродолжительному отдыху, мы отправились дальше. Грязный пол станции был завален стеклом, мусором и много чем ещё. В какой‑то момент я на пару минут отобрала фонарик у Вебера и теперь вовсю крутила головой, оглядываясь. Над нашими головами красовались остатки потемневшего, но по‑прежнему прекрасного потолка, украшенного лепниной и цветным панно с символикой СССР. Лепнина также украшала массивные бра и широкие арки, ведущие к путям. – Это кольцевая, – сказал Вебер, когда мы дошли до середины станции. – На радиальной вход завален. В общем, отсюда нам надо попасть в тоннель на Замоскворецкой ветке, и через него мы двинем по прямой до Театральной. Поднявшись по лестнице на переход, мы стали осторожно пробираться между отколотыми кусками гранита и лианами толстых проводов. Выйдя на Белорусскую радиальную, ещё более заваленную мусором и обломками, чем кольцевая, мы с Вебером сразу нырнули в тоннель. Я старалась не отставать от наёмника ни на шаг,пока мы брели вдоль ржавых рельсов, засыпанных землёй и досками. Рекс напряженно всматривался в темноту, Декстер держал уши востро. Я подумала о том, что собаки стали выглядеть уж слишком настороженными, когда неожиданно услышала визг и легкий топот. |