Книга Трудности перевода с драконьего, страница 74 – Марина Ефиминюк

Он поймал мой взгляд и, мягко остановив беспрерывно говорившего собеседника, направился в мою сторону.

— Мы выйдем на террасу, — спокойным тоном объявил владыка расступившимся дамам.

От властных интонацией в хрипловатом голосе одна из уважаемых мамаш поперхнулась, словно проглотила тарталетку, не жуя. Наверное, я тоже поперхнулась бы, но попробовать местные изыски не позволяли занятые этими изысками руки.

— Эмилия? — Он протянул руку.

— Благодарю, — выдохнула я и отдала ему тарелку с закусками.

Он рефлекторно сжал фарфоровый край. Посмотрел на еду, потом на меня и снова еду. Вдруг стало ясно, что он предлагал мне руку, чтобы красиво выйти из зала, а я по-простому избавилась от надоевшей тарелки. И как будто случилась неловкость, но стало смешно.

— Здесь вся еда исконно талусская, — выкрутилась я. — Жаль остыло.

— Подогреем, — уверил он.

За нашим королевским побегом с бокалом выдохшегося игристого и тарелкой подзаветренной еды наблюдал весь зал. Слуги поторопились открыть стеклянные двери на террасу, и впервые за вечер Зорн позволил себе прикосновение: положил теплую ладонь мне на спину чуть повыше поясницы, заставив вздрогнуть от неожиданности. Уверена, и этот жест не остался незамеченным. Стоило нам удалиться, как в зале поднялся гул, словно пирующие прежде стеснялись говорить в голос.

Застекленная терраса была погружена в полумрак, в углах расставили жаровни с обогревающими камнями, и от них струился теплый воздух. На подоконниках тускло подмигивали фонарики. Густые тени, заполняющие пространство, скрыли нас от чужих глаз. Музыка и разговоры практически смолкли, из посольского дома словно исчезла толпа народа с иноземными послами, их пробивными женами и шебутными дочерями, устроившими рыбалку в чаше с пуншем.

— Наконец-то можно что-то попробовать, — тихонечко проговорила я и с гастрономическим интересом посмотрела в тарелку в его руках.

— И что у нас сегодня в меню? — протянул он.

— Утиный паштет, — начала перечислять я и указала на корзиночку. — Кусочеккуриного филе с медовой корочкой. Гренка с сыром и ягодами…

— А что-нибудь съедобное? — в голосе Зорна послышался смех.

— Крошечный пирожок с мясом. Тебе стоит попробовать. Он всего на один укус.

Я ловко сцапала пирожок с тарелки и молниеносным движением сунула Зорну в рот, когда он разомкнул губы, чтобы, видимо, одарить меня очередной колкостью. Выражение лица кейрима равнинных драконов, чью еду наверняка прежде никто не мял пальцами, навсегда сохранится в моей памяти. Буду вспоминать, когда настроение начнет хромать на обе ноги, и радоваться.

— Надо жевать, кейрим Риард, и наслаждаться иноземной кухней, — подсказала я, и он задумчиво прожевал. — И как тебе пирожок с мясом?

— Был с капустой. — Зорн забрал у меня бокал и, сделав глоток, в глубокой задумчивости резюмировал: — Выдохлось и кислое.

Знакомство с талусской кухней у него не задалось.

— Попробуй утиный паштет, — промычала я, с трудом проглатывая смех. — Он правда вкусный.

Владыка немедленно отставил тарелку с бокалом на высокий круглый столик.

— Смерти моей хочешь?

— Ни в коем случае! Ты мне должен гору золота…

Внезапно Зорн поднял голову, лицо стало непроницаемым, взгляд заметно похолодел, а губы сложились в твердую линию. В мгновение ока из обаятельного мужчины, умеющего колко шутить, он вдруг превратился в холодного и резкого владыку Авиона. Напоминание о золоте, что ли, задело?