Книга Встречная-поперечная, страница 90 – Антонина Циль, Анна Вронацкая

— Ты, суженая твоя и следующая избранница Змея, — торжественно заключила Догва, изучив ыжбал. — Только втроем Могоя одолеете.

Глава 22

Было место, где Марья Петровна чувствовала себя в безопасности – лес.

В доме все было хорошо и ладно: Арим пообещал, что сумеет защитить обитателей «Тонких осинок», особенно теперь, когда приехавший из Родовейска специалист починил электрическую машину.

Вокруг дома заработали подвесные лампы. Трудно было представить, что при них, включенных во всю мощь в случае опасности, нечистая сила решится сунуться на порог.

Марфуша осваивала кухонную машину с опаской, точнее, даже подходить к ней боялась. А вот Ульяна, нарядившись в фартук, от агрегата не отходила. Наготовила фарша, к радости Саши взбила гоголь-моголь и даже тесто сумела замесить за пару минут.

Томилина вообще приободрилась, узнав, что приезжает князь Андрей. Ей предстояло до самого Рождества работать у него секретарем на хорошем окладе. Ульяна хоть и принимала от Марьи Петровны подарки и милости, но заметно этим тяготилась. Маша все понимала и радовалась за подругу.

Маша улучила-таки минутку, когда Сашенька сидела над уроками, а Уля с Марфушой щебетали на кухне, и выскользнула за ворота.

В поперечном мире она могла укрыться… и успокоиться. Сил не было носить в себе тревогу и страх.

От пестройлесной зелени ничего не осталось. Чаща обнажилась, родник под ледяной коркой уже не бурлил, а бился, будто сердце леса. Одна нечисть отправлялась на зимовку в норы и под кучи залежалого бурелома. Другая, зимняя, более опасная, просыпалась из летнего забвения.

После Покровов жители Приречья готовились справлять Колесо и Рождество. Вот уже и в мастерских при храмах и сельских клубах дети начинали делать украшения на хвойные венки и елки. Ночью посыпался снег, но едва хватило, чтобы припорошить землю.

Маша побродила по лесу, успокаиваясь, посидела на бревне у ручья, нашла логово окальниц, мелкой вредной нечисти, питавшейся застоявшейся энергией в покинутых домах, и характерные обрывки паутины вдоль поляны – тут побывала паутинница.

Следы вывели Марью Петровну к Мельникову оврагу, почти к старой усадьбе Возгонцевых, к ее непарадной части. Но если раньше на версту вокруг брошенного дома стояла тяжелая, давящая тишина, то сейчас на хозяйственных дворах суетился народ.

Работники поправляли постройки, а несколько человек копошилось на крыше особняка.

С одной стороны, Маша обрадовалась – дом не брошен, значит, в округе станет повеселее. С другой – тетя хотела скупить земли Возгонцевых и переделать особняк в пансион-приют для бедных девочек.

Так Маша стояла на холме, ежась от холодного ветра, задумчиво обводя взглядом некогда пустые угодья. Лес, за годы потихоньку съевший по десять аршин с кромки, был тут хорош – с малым подлеском и несколькими дубовыми рощами. Лопушкин, со своей страстью к охоте, очень его хвалил.

— Простите великодушно… — раздалось справа от Маши.

Она вздрогнула и повернулась. Перед ней стоял молодой человек лет двадцати семи-тридцати, высокий, черноволосый и черноглазый с растрепавшимися на ветру кудрями, румяный, одетый элегантно и как-то… не по-русски, скорее, по немецкой моде – в бриджи и твидовый сюртук.

— Не напугал?

В руках молодой человек держал кепи в неброскую клетку, усиливая сходство с баварским охотником, которых часто изображали на посуде.