Онлайн книга «Год Дракона»
|
Елена чувствовала это – ведь невозможно такого не чувствовать! Её изумляло то благоговение, с которым он её ласкал. Она сама с удовольствием его разглядывала, и трогала, и целовала, и очень желала, чтобы ему было хорошо с ней, чтобы он видел и понимал, как ей хорошо с ним, – но что же он вытворял! Не было места, не было уголка на её теле, которых он не перецеловал бы по крайней мере тысячу раз. Интересно, он Марту тоже так целовал, подумала как-то Елена, испытав при этом приступ ослепляющей ревности, испугавший её саму. Елену потрясло, как сразу и точно они совпали, как будто и в самом деле были двумя половинками одного существа. Огромного роста, обладающий невероятной даже для тренированного и опытного воина силой, Майзель оставался вполне человеком, с человеческими размерами, и никаких неудобств или, тем более, неприятных ощущений у Елены не возникло ни разу, и ей не пришлось ни к чему привыкать. И ничего объяснять ему тоже не требовалось. Делай, что хочешь, – или толкни его на спину и резвись сама, или дай ему полную волю и закрой глаза, чтобы улететь прямо в рай, на седьмое небо. Он постоянно ей что-нибудь дарил. Нет, не дворцы и не конюшни с ахалтекинцами[40]. Он слишком хорошо знал, – вызывающей роскошью подарка не смутить Елену, не растопить её сердце. Она не могла носить никаких бриллиантов, пока люди на Земле умирают от голода. Она и вправду была такой. Именно от неё, такой, и сходил он с ума. Именно она – такая – стала вровень ему. И она это знала. И знала другое: Дракон – и есть тот, единственный, в её жизни. Только самого главного – самого-самого – не мог он ей подарить. За много лет Елена привыкла жить с чувством: у неё не будет ребёнка. Никогда. Елена не вдруг поняла, что означает это сказанное врачами «никогда». Она помнила взгляд женщины-гинеколога, в котором плеснулась такая жалость и боль, когда она произнесла вслух эти страшные, неотвратимые слова. До Елены даже не сразу дошло, что это было сказано ей, – и о ней. А когда, наконец, дошло… Нет, она не смирилась с этим приговором. Но она научилась с ним жить, приладилась к нему. Как прилаживается к жизни за решёткой приговорённый к пожизненному сроку. Со временем Елена даже стала находитьв своём положении кое-какие маленькие, но преимущества: она ни от кого не зависела, её никто не ждал, она могла делать всё, что ей хотелось и казалось в данный момент важным. Она перестала примерять свою жизнь к мужчинам, с которыми у неё случались романы. Никогда она не жила рядом со своими мужчинами, – всегда уходила и приходила, когда ей удобно. И мужчины всегда с таким облегчением вздыхали, узнав, – им ничего «не грозит». И поэтому она всегда спокойно оставляла них, – всегда первой. И это было тоже очень удобно. Ни разу – ни сама Елена, ни Дракон – ни словом не обмолвились об этом. Елена догадывалась, да что там – была убеждена: он всё знает. Абсолютно всё. Но – они оба отставили это в сторону, заперли, как скелет в шкафу. Когда они не то, чтобы поостыли, – Елена знала: никогда она к нему не остынет! – скорее, пристроились, приноровились друг к другу, когда их отношения пришли в некое равновесие, и первая жажда близости показалась утолённой, – он стал замечать, как с Еленой творится неладное. Она так смотрела на юных и не очень юных мамочек с детьми, которых в Короне в последние годы стало видимо-невидимо, – у него начинало противно и тоскливо дёргаться в груди. Он знал: если бы он по-настоящему смог ощутить её боль, то умер бы на месте. Он мог швырнуть весь мир к её ногам, достать ей с неба звезду, подарить ей бриллиант размером с лошадиную голову, но это ничего не значило для неё. Он чувствовал – несмотря на страсть и нежность, сливавшую их в одно существо, Елена не хочет, не может разрешить ему взять часть её беды на свои плечи. Он знал, – она будет пытаться оторвать его от себя, и съедать себя изнутри, словно она всё ещё виновата, словно так можно что-то исправить. |