Книга Год Дракона, страница 227 – Вадим Давыдов

Он поднял так и не пригубленный «Хафизом» бокал и опять поставил его на поднос:

– Честно говоря, я не знаю, что с вами делать. А впрочем, – Богушек усмехнулся, – вы накажете себя сами. Когда наши внуки будут водить звездолёты по Млечному Пути, ваши – точно, как вы сами и пять, и десятьвеков назад – будут сидеть в полутёмной лавке и громко орать оттуда, зазывая нищих купить за бесценок найденный на помойке хлам: транзистор без верньера, ружьё без затвора, просроченный аспирин. Но когда-нибудь и они зададутся вопросом: если мы – правоверные, то почему мы в таком дерьме?

Богушек посмотрел на расплывшегося в кресле «Хафиза», не способного даже моргать, и сердито дёрнул головой:

– Что-то я разболтался. Старею. Милуша, – нажав кнопку переговорного устройства, бросил он в микрофон. – Принеси мне, пожалуйста, кофе, голубка. Да-да, «полицейской бурды», как обычно. Благодарю.

Кречманн нажал кнопку блокировки экрана и развернулся вместе с креслом в сторону балконной двери. Газеты, порталы, каналы и сетевые дневники буквально заходились от воплей: за сорок часов – без малого тысяча покойников. География – от Никосии до Осло, от Мадрида до Варшавы. И ведь это ещё не конец! Сейчас они побегут отсюда, как клопы, которых ошпаривают кипятком.

Вот так, подумал адвокат, зло и торжествующе усмехаясь. Так работает настоящее правосудие. За одну лишь попытку поднять руку на кого-то из наших – тысяча казней. За попытку ударить нас в самую душу – ответим стократ! Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет. Кажется, так говорил этот русский князь, – Александр? Господи, а я-то откуда об этом знаю?! Ах, да, конечно, – Ирене. Мне так жаль, дорогая Ирене. Мне так жаль!

Зал «Кастрычник», одна из немногих современных концертных площадок с хорошей – рассчитанной на голос, а не на усилители – акустикой, был переполнен, – люди сидели и даже стояли в проходах. Корабельщиковы в полном составе и нарядный, как праздничный торт, Павел, не выпускающий руку Олеси из своей, сидели в ложе, – приглашения прислала Галина.

Павел с Олесей впервые очутились вместе на концерте, да ещё на таком, и оба смущались. С девушкой он познакомил Корабельщиковых в конце сентября – и Андрей, и Татьяна, и Сонечка просто влюбились в неё с первого взгляда. О Павле же – нечего и говорить!

Армейский приятель затащил Жуковича на студенческий вечер в иняз – а дальше всё произошло по сценарию. Солидный, при средствах и на колёсах, пристроенный к делу Павел, из лексикона которого практически исчезли всякие «лишние» в человеческой речи слова, являл собою живую иллюстрацию к излюбленной драконьей практике – сдувать с людей мусор. А с Олеси ничего и сдувать не пришлось – девушка оказалась той поредевшей, но всё ещё существующей породы верных, смелых и прекрасных женщин, о встрече с которыми любой мужчина только и может мечтать. А когда мечты сбываются, главное – не быть дураком и вести себя, как подобает мужчине. В ходе ориентирующе-разведывательной беседы Андрей выяснил: Павел всё понимает, и ведёт себя соответствующе. Ну, да жаловаться на его сообразительность, трудолюбие и преданность у Корабельщикова повода не возникло ни разу.

Занятия с Сонечкой английским и французским два раза в неделю приносили Олесе целую сотню долларов в месяц – неплохое подспорье для студентки, тем более, родители деньгами помочь не могли, только продуктами. Перед походом на концерт Татьяна вплотную занялась внешностью Олеси, и результат превзошёл всеобщие ожидания, а Павел, похоже, не очухался до сих пор. Глядя на Павла и Олесю, Андрей и дивился, и радовался одновременно, ощущая и собственную причастность к тому хорошему – главному – что происходило с молодыми людьми.