Книга Зачарованная, страница 140 – Сильвия Мерседес

Я оборачиваюсь посмотреть, кто держит другой конец веревки, и у меня перехватывает дыхание.

Над телом Кхас стоит принц. Внушительный, как древний герой, как сошедший с небес бог. Внушительный, сияющий и свирепый, с пылающими за плечами могучими крыльями, заполняющими светом весь мир Кошмаров.

Он дергает за веревку, и рейф падает на мостовую.

Голодная Мать визжит,ее безобразное лицо перекошено от гнева. Она корчится, вцепившись рукой в веревку и пытаясь рывком сбить принца с ног.

Я не поспеваю взглядом за стремительными движениями рук принца, но в следующую секунду он ловко набрасывает на руку рейфа еще одну петлю. Затянув ее, одной рукой удерживает обе веревки, а другой делает третью петлю, которой стреноживает Голодную Мать.

В серебристых сверкающих путах она как муха в паутине. Рвется из них и орет нечеловеческим голосом. Веревки все больше обвивают ее тело – петля за петлей, – пока, туго связанная, она не застывает неподвижно на камне.

Принц идет к ней. Медленно, величаво. Придавливает ее голову ногой к мостовой, наклоняется и, глядя в глаза, говорит:

– Ты связана, Маджра.

Он взмахивает рукой. Появившиеся из воздуха веревки опутывают тело чудовища с ног до головы, заключая того в кокон из лунных нитей. Под конец рейф напоминает серебряный ком.

Принц стоит над своей добычей с распростертыми крыльями и развевающейся по ветру пеленой густых черных волос. Во тьме мира Кошмаров его золотая кожа будто светится изнутри, а в глазах мерцают звезды. В это мгновение он до боли прекрасен. И я не могу отвести от него глаз.

Почувствовав мое присутствие, принц поворачивается и ловит мой взгляд. Его губы изгибаются в улыбке.

– Рад встрече, Клара Дар…

Принц не договаривает. С его губ срывается мучительный стон, и он хватается за грудь, словно пытаясь унять душераздирающую боль. Взгляд принца находит мой и с каким-то отчаянием удерживает его.

Затем вся кровь отливает от его лица, и он как подкошенный падает в обмороке.

Я открываю глаза.

В реальном мире. На мостовой лежат тела. Кхас и Вербена рядышком: одна – лицом вниз, другая – на спине.

У моих ног, с моей книгой в руках… принц.

Вид у него ужасный. Совсем не таким он только что был в Кошмаре: золотистая кожа нездорового серо-желтого оттенка, впалые щеки, прикрытые веки. Мне виден отблеск фиолетовых радужек, незрячих и тусклых.

Я опускаюсь на колени и, наклонившись, прижимаю ухо к его груди. Сердцебиение есть! Слабое, но есть. Я выпрямляюсь и откидываю с лица волосы.

– Принц, – зову дрожащим голосом. – Вы меня слышите? Пожалуйста, ответьте. Вы меня слышите, принц?

Я хлопаю его по щекам, растираю запястья, трясу за плечи. Никакой реакции.

Меня потрясывает. Я выуживаю свою книгу из пальцев принца. Она сильно потяжелела. Когда я бегала с ней по городу, это был легкий томик с пустыми, готовыми для записей, страницами.

Теперь он – вместилище рейфа. Я ощущаю корчащуюся внутри Голодную Мать.

Закусив губу, проглатываю вертящиеся на кончике языка проклятия. Принц закончил за меня привязку. Я потерпела неудачу. Почему? Да, написанный мной рассказ был слабоват и тем не менее работал. Мне казалось, я все делаю правильно, пока…

Пока я не стала писать имя рейфа. Пока не попыталась закончить привязку.

Что пошло не так? Я ошиблась в написании имени? Возможно. В конце концов, я не видела, как оно пишется. Меня подмывает открыть книгу и сравнить мое написание имени рейфа с записью принца. Однако под хрупкой обложкой чувствуется рвущаяся наружу энергия. Лучше не потакать своему любопытству. Рейф запросто может снова сбежать.