Онлайн книга «Возвращение»
|
Глава 9 Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Соколовой Ох, Аксинья-Ксюшенька, сестрица любимая… Ты-то для меня была любимой, а я для тебя? Неуж и тогда ты завидовала? И из зависти… только чему там завидовать было? Муж на меня смотрел, как на седло какое, свекровь ноги вытирала, в палатах меня в грош не ставили. Только и оставалось, что слезами уливаться. Детей не было, счастья не было… царский венец? Так и его не стало. А мы ведь в последний раз в монастыре виделись. Не в палатах. И смотрела Аксинья с завистью и ненавистью. Так смотрят, только если у меня что-то есть, а у нее нет. И это что-то было важно для нее, очень важно… Но что? Это мне было впору завидовать. Это мне впору было тосковать, кричать, ненавидеть… а ненавидела она. Почему? Что я сделала не так? Что могла у нее отнять? Чем обидела? По сей день понять не могу. И исправить… как исправить то, чего не знаешь? Вроде бы и сейчас ничего плохого не сделала, а она так на меня злится. Не понимаю… Матушка-Жива, направь, помоги и подскажи! Все сделать можно, знать бы, что делать нужно! А пока только молиться и остается. * * * – Поеду я съезжу к Заболоцким. – Федя, и не удумай даже. Фёдор вспыхнул было, но под взглядом Платона Митрофановича сник, а маменька и вовсе добила: – Феденька, радость моя, ведь не нашли татя! И того, кто покушался на тебя первый раз, тоже не нашли. – Найдут еще, – проворчал сын. – Не Устинья ж на меня покушалась? – Это понятно. А ежели ты и ее под удар подведешь? Вот об этом Фёдор не думал. И враз побелевший Михайла, который, по своему обычаю, подслушивал царевичеву беседу, тоже. А и правда! Первый-то раз ладно! Там он знает, что и как! А второй раз? Кто стрелял в Фёдора? Могут ли эти люди и на Устинью руку поднять? А ведь могут… Ежели им царевич неженатый нужен, еще как поднимут… А делать-то что? Предупредить ее, чтобы осторожнее была? Так не поверит! Что там! И разговаривать с ним не будет! Аксинью предупредить? А этой что говори, что не говори, в голове одна любовь с ромашками. Половину перепутает, вторую перезабудет. Вот про таких и говорят, что волос долог, а ум короток. Делать-то что?! Но, пока Михайла раздумывал, боярин Раенский уже свое слово сказал: – Ты, Феденька, племянник любимый, лучше почаще в храм наведывайся. Там и зазнобу свою повидаешь, и батюшка ее втвоих намерениях убедится. – Поговорить бы. – Она тебе ясно передала. Позорить себя не позволит. И права она, ты сам то понимаешь. Фёдор понимал. Он и не разгневался, когда ему слова Устиньи передали. Все правильно. Лучше получить от невесты пощечины до свадьбы, чем рога после свадьбы. Если сейчас она себя блюдет, то и потом блюсти будет. – Понимаю. Буду я в храм ездить, обещаю. – Вот. А потом просто выберешь ее, и все. Поздно уже будет. Не рискуй, Феденька, ведь боярышня не царская дочь, ее и убить могут, и сглазить, и еще как испортить… – Не буду. Фёдор вдохнул. Он подождет. Но… Устинья все равно его будет! И впервые, наверное, Фёдор подумал о другом. А ведь она бы и царицей могла быть. Не хуже маменьки. Только вот матушка за царя вышла, а Устинья за царевича… Вот был бы он царем… * * * – Настя? Вот уж кого боярышня не ожидала. Когда в коридоре ей почти под ноги кинулась зареванная холопка, которую она уже спасла от отцовских плетей… |