Онлайн книга «Предназначение»
|
– Я от тебя все одно ни на шаг, Боренька. Когда не запрешь, не привяжешь – за тобой хоть куда пойду! И столько света было в серых глазах, что не стал Борис спорить. – Оденься потеплее, холодно там. И когда себя плохо почувствуешь – скажешь, поняла? – Да, Боренька. Покамест слуги воду принесли, покамест одевались, завтракали, тут и Агафья подоспела. Руки в бока уперла, головой покачала: – Живы? Ну и слава Богу! И Илюшка жив, Устя, ранен чуток, да не сильно. Обошлось у нас все, тати головы сложили, остатки их на реке сейчас, на галерах. Ладога-матушка не выпустит их никуда, не уйти им. Когда ты, государь, дозволишь, просил Божедар те галеры себе оставить, как-никак он их почти с бою взял… – А что с боя взято, то свято. – Борис сердиться и не подумал, ни к чему. – Что ему еще подарить? Мне для него ничего не жалко, жизнь он мне спас вечор. Агафья только плечами пожала: – Есть у него все, государь. Ежели пожелаешь, дай ему чин боярский да землей надели, где он попросит. На севере они с дружиной промышляют, в тайге глухой, вроде как и не наша там земля, ничья, а будет – росская? – Поговорю я с ним. Но согласен заранее. Что еще скажешь, волхва? – А чего тут говорить? Ты, государь, рощи наши не сжигай, волхвов не преследуй, то и ладно будет, нам большего-то и не надобно. И про Орден не думай покамест, мало им не будет, Велигнев потому и прозван так, что сила у него ярая, яростная. Такую только в бой и бросать. – Справится ли он? – Поверь, государь, Велигнев и не с таким справится. Шума на всю иноземщину будет, я егоуж сколько лет знаю, ни разу не оплошал он. Силища у него немеряная, оттого и не любит он ее супротив людей обращать, да тут иное дело. Они к нам тоже не с пряниками пришли, а каков привет, таков и ответ. Борис кивнул: – Хорошо… бабушка. Ты покамест Устю погляди, переживала она вчера сильно. – Оттого и цветет, что та роза, и синячок на шее не прикрыт. Устя покраснела, Агафья только фыркнула: – Все у нее хорошо, государь. А только есть еще один вопрос, считай, семейный. Устя его первой угадала: – Аксинья? – Именно. – Бабушка… – Уж больше сотни лет как бабушка. Уже и прабабкой стала давно, – заворчала Агафья. – Устя, ты мне ее отдай, поняла? – П-поняла. А почему ты так хочешь, бабушка? – А ты с ней что сделаешь? – Ну… когда беременна она… – Ты сама в то не веришь. – Не верю. Чернокнижные ритуалы просто так не проводятся, не думаю я, что Ася беременна. – То-то и оно. Была б она в тягости, можно бы тут оставить. Инше в монастырь можно, а только и там ей плохо будет. Была девчонка не хуже, не лучше остальных, а только плохо для нее все сошлось. Любовь эта несчастная, месть за то, что не сложилось так, как хотелось ей, а тут еще Любава ей душу растревожила, золото да власть показала. Не успокоится теперь Аська. Устя только голову опустила: – Моя вина. Не уберегла я ее. – Как бы ты взрослую дурищу-то уберегала? Сама она решения принимала, да, в обиде, в злости, а только кому и в смертной обиде не придет в голову своим-то пакостить. А Аське не просто пришло, там половина от дурости, а вторая от зависти. К тебе зависти. Когда рядом она останется, все перепортит, что сможет, а чего не сможет испортить, то оплевать постарается да грязью забросать. И найдутся у нее и помощники, и потатчики, на дурное дело завсегда они находятся. |