Онлайн книга «Предназначение»
|
– Думаешь, рассказала она? – Уверена. Царица Любава… онаумеет из тебя так все вытянуть, сам не заметишь, а расскажешь! – Поговорю я с родными, Устя. Только вот что им сказать? Так-то не послушает меня батюшка… – А ты не с отцом-матушкой, с женой поговори, Илюша. Ее упроси сказать, что плохо ей на Ладоге, душно, тяжко. И то, печи тут топят, чад, гарь стоят, снег поутру весь черный, поди, белого и не увидишь-то. А как таять начнет, тут и вовсе тяжко будет, нужники-то вонять будут, их чистить зачнут… Пусть попросится уехать в деревню, там и срок доходит. – А случись что? – Смотрела я на нее, не случится ничего. И повитуха там есть, что первый раз у нее роды принимала, я расспрашивала, и крепкая у тебя Маша. Уж почти восстановилась она. Илья только вздохнул, а что делать-то было? – Хорошо, поговорю я с Машей. Только боюсь, что плакать она будет, возражать… – Скажи ей, что от этого жизни ваши зависят. Она – твое слабое место, ежели ей или Вареньке угрожать будут, ты разум потеряешь, сделаешь, что враги захотят. Тогда всем плохо будет. – А ежели тебя похитят, бабушка? – не удержался Илья от иголки острой, да и кто б тут язык прикусить смог? – Ты ж не уедешь? – Ох, внучек, в том-то и беда, что не решатся они меня похитить. А жаль, сколько б проблем разом решилось. Но, глядя на сухонькую старушку, поверить в это было сложно. * * * – Устёна, мощи привезли. Устя на мужа посмотрела, кивнула: – Смотреть пойдем, Боренька? – Пойдем, радость моя, и Макарию приятно будет, и мне посмотреть интересно, Истерман много уж серебра потратил, там, кстати, и книги есть. Тебе они обязательно интересны будут. – Будут, Боренька. Я ведь и перевод могу сделать, мы же учить людей на росском будем, чего нам их латынь и франконский? Нам надо, чтобы понятно было. – И то верно, есть у нас толмачи, но и твоя помощь лишней не будет. – Я переводить могу с листа, а дьячка выделишь – запишет, потом начисто перебелим, проверим, и можно печатать будет. – Обязательно так и сделаем. Идем, Устёна? Разговор этот не просто так шел, Устя как раз венец перед зеркалом поправила, ленту в косе перевязала, сарафан одернула, летник шелковый – не привыкла она к нарядам роскошным. – Идем, Боренька. Куда мощи принесут? – В палату Сердоликовую. * * * Ежели б не палата, Устя бы, может, сразу и не почуяла неладное. Но даже сейчас она туда с неохотой заглядывала, вспомнить страшнои жутко было, как в той, черной жизни кровь по пальцам ее стекала, как любимый человек на руках ее уходил… Нет, не хотелось ей туда идти, а надобно. Как на грех, палата была одной из самых больших да удобно расположенных, часто ею государи пользовались, оттого и на отделку потратились. Бешеные деньги сердолик стоил, пока нашли, да довезли, да выложили все алым камнем… Устя себе твердо положила: покамест Любава во дворце, Пронские здесь, Федор по коридорам ходит, волком смотрит – она от мужа никуда. На два шага – и обратно. Пусть ругается, возмущается, пусть что хочет подумает, второй раз она его потерять не может! Самой легче с колокольни головой вниз! С таким настроением Устя и в палату вошла. А там ковчежец с мощами уж принесли, Макарий распоряжается, довольный… – Государь, дозволишь открыть? А у Устиньи голова кругом идет, и мутит ее, и плохо ей… – Да, дозволяю. |