Онлайн книга «Предназначение»
|
В деревню его занесло тогда, шли они мимо, Михайлу и послали молока купить на пастбище. Пришел он, с пастухом поговорил, старик уж, дряхлый, молока продать согласился, сказал, в обед жена придет, так подоит корову да и молочка Михайле продаст. Ждать недолго было, Михайла остался. Так и увиделось – идет по полю женщина, обед несет и мужу своему улыбается. Смотрит на него, ровно он – ее солнышко светлое, и улыбается, и нет для нее никого другого. И ведь не бояре какие, не купцы, крестьяне обычные,а и пастух на нее так смотрел… Видно было, давно эта пара вместе, уж и внуки выросли, и правнуков небось на руки взять успели, а смотрят друг на друга, и глаза у них светятся. И Михайла позавидовал впервые – люто, безудержно, мог бы – убил бы! И мог, да ведь людей-то убить легко, а такую любовь не убьешь, не продашь, не купишь, ни угрозами, ни посулами не получишь… Тело получить можно, а свет этот – нет. Вот и сейчас только завидовать оставалось. Федька, дурак малахольный, об Устинье мечтает. А Михайла точно знал: не будет у нее любви – и свет в глазах потухнет, и Устиньи не будет. А Федор мечтал и хотел, и не об Аксинье были мысли его. Михайла много чего подмечал, видел, слышал… молчал. И снова молчал. Аксинья не беременна. Это он видит; ежели и плохо ей, то только от близости с мужем. Царица ждет чего-то. Варвара Раенская тоже ждет. А еще отомстить за мужа хочет, только вот почему государю? Непонятно сие… Впрочем, не просто так Михайла ждал и раздумывал. Он уже и коней купил, и выходы из города разузнал, и из дворца, и знал наперечет, кто Любаве служит, кто Борису… Была у него еще одна задумка. Когда начнется… вот не сойти ему с этого места, желает царица власти для сыночка своего, идиота бессчастного! Ради власти на все она пойдет, в том числе и на бунт, и на убийство государя… А коли так, неуж она Устинью пощадит? Никогда! Так, может, Устинья его как спасителя своего полюбит? Когда Михайла ее от смерти верной увезет? Бабы такое ценят, должна и Устинья оценить по достоинству. Надобно только момент не пропустить верный, а для того смотреть и ждать, смотреть и готовиться… Устенька, моя будешь! Все одно – моя! * * * Сама не ждала, не гадала Устинья, что так-то получится. Борис на троне сидел, людей принимал, выслушивал, а Устя рядом на стульчике маленьком сидела, вышивку на коленях держала. Так сидела, чтобы до Бориса вроде и не дотрагиваться, а тепло его чувствовать. Народ и смирился уж, даже улыбались бояре. Мол, вот у нас какая государыня, куда иголочка, туда и ниточка, всюду она с мужем рядом, хоть и не по обычаю оно, да пусть уж. Только что поженились, можно молодым простить вольности маленькие. Опять же, государыня себя ведет прилично, выступает чинно, глаза лишний раз не поднимает, разве что на супруга смотрит, в разговоры мужские не встревает, советов государюне дает, в дела мужские не лезет. Знает она свое место, а когда так – можно и потерпеть чуточку. Чай, надоест государыне или государю, так и вернется все на свои места: государь на троне, государыня в тереме, с девками сенными, няньками да мамками. И все хорошо было, покамест не ударил перед царем челом купец иноземный: – Государь, когда дозволишь мне лавку открыть? Привез я ароматные масла и воду из Франконии, из Джермана, из Рома самого, надеюсь, будут они и среди ладожских модниц спросом пользоваться. |