Онлайн книга «Предназначение»
|
И Устя понимала, и Борис: сейчас зашевелятся гадины, на свет выползут, им ребенок этот что нож острый. И когда получится все… должно получиться. А иначе… Борис о том и не знал, и не узнает, а Устя себе поклялась: ежели Любава до рождения ее малыша не денется никуда, она сама ее убьет! Возьмет грех на душу… Нельзя так-то? Но и Любава ее не помилует. Потому и Устя не дрогнет. Трудное лето впереди будет… * * * – МАТЬ!!! Федор орал, что тот лось в гоне. И до него новость дошла, ровно топором ударила. – Чего ты кричишь, шальной? – Любава сыну вольности спускать не собиралась. – Что тебе не ладно, что не складно? Федор глазами так вращал – сейчас приступ очередной, кажись, начнется. Ан нет, на что-то и Аксинья сгодилась,не сорвался, заорал только: – Мать! Беременна моя Устя!!! – Не твоя покамест! – БЕРЕМЕННА!!! – Так замужем она, чего ж удивительного?! Федор слюной так брызнул – царица поморщилась, утерлась даже. Сынок на то и внимания не обратил. – Ты ее мне обещала! – И слово свое сдержу. – А ребенок?! Любава усмехнулась хищно, зло… – А что тебе тот ребенок? Устинья, когда не захочет его лишиться, все для тебя сделает. Любить будет, пятки целовать. Федор ровно на стену налетел, так и остановился. – Че-го?! – А ты что думал, Феденька? – Не понимаю я тебя, мать… – Так сядь да объяснить мне все дай. Садись-садись, разговор серьезный будет. Федор сел, послушался и не ведал, что их Варвара Раенская слышит. Любава знала, но от наперсницы тайн не было у нее. А вот о Михайле никто не знал. А Михайла опрометью вниз кинулся, в чулан с дымоходом, приник к нему, в слух превратился. – Феденька, то, что Устинья непраздна, для нас ровно подарок. Вот представь себе: умирает Борис от удара, так, к примеру. Что Устинья сделает, чтобы ребеночка своего сберечь? Федор и не колебался даже: – Все сделает. – Так и смотри. Когда Бориса не станет, мы можем Устиньиного ребеночка за твоего выдать. – Почему тогда попросту мне на ней не жениться? – Потому как не поймет никто. Сам посуди, ежели Аксинья умрет, а ты сразу на вдове брата своего женишься, даст ли патриарх согласие? – Ты попросишь – даст. – Народ все одно не поймет. Слишком уж быстро это будет. А ежели добром… Пойдет за тебя Устинья? Федор и задумываться не стал: – Пойдет. Любава так расхохоталась, что фырканья заглушила, и Варвара не сдержалась, и Михайла чуть головой о дымоход не ударился. Вот же болван самоуверенный! Какое – замуж?! Да Устинья до него по доброй воле палкой не дотронется, не прикоснется! Не то что не люб ей Федор – отвращение вызывает! Все это видят, кажется, кроме самого Федора! А ведь… и Михайлу не любит она. И так на минуту мерзко Михайле стало, передернуло даже. Такой он себя мразью почувствовал, и этим на все плевать – и ему тоже? Он такой же, как они? Но думать некогда было, слушать надобно! – Не льсти себе, сынок, один ты не видишь, что Устинья мужа своего любит до беспамятства! Федор напрягся, кулаки сжал: – Нет! Приневолил ее Борька, родители приказали! Моя она! Поняла Любава, что не переубедит сына, рукой махнула. – Ты мне всегда верил, Феденька, вот и в этот раз поверь. Хочешь ты Устинью, так сделай, как я говорю, тебе еще страной править, нельзя законы нарушать. – Я новые напишу! – Покамест не напишешь. Не тревожь болото прежде времени, меня послушай! |