Онлайн книга «Предназначение»
|
На одну Ладогу пришедших рыцарей хватит, а остальная Росса… Да кому какая разница, кто там на троне? Не давили б налогами да пошлинами, а как царя зовут, то-то крестьянам разница! Росла бы репа лучше… Федор слушал, кивал, соглашался – и думать не думал, что подслушивают их разговор… Впрочем, только Варвара одна. Михайла самое важное для себя услышал, ухмыльнулся, рукой махнул: Когда так… Получит он свою красавицу! Свою любимую, радость свою… обязательно получит. Скоро уже. А ребенок… так и что? Михайла, чай, не Федор, подождет он немного, зато потом Устинья и благодарна будет, что спасет их обоих Михайла, и щенком ее хорошо держать можно будет. Бабы – они детей своих любят, пригрози, что на воспитание кому отдаст, – все сделает, чтобы чадушка не лишиться. Осталось момент угадать, ну так… Говорите, магистр де Тур? Корабли вверх по Ладоге поднимутся? Благодарствую, дальше я и сам все узнаю. А еще… Недооценил Михайла силу желания Федькиного, да и как оценить такое-то? Это ж безумие, одержимость, иначе и не назвать! А потом им с Устей нельзя будет в Россе оставаться, надобнобудет в другую страну уезжать. А для того и еще кое-чего предпринять надобно. Подумал Михайла еще немного, да и отправился к иноземцам. И среди них честные люди есть, только мало их. Ничего, он и не такую редкость разыскать может! * * * Рудольфус Истерман на Россу смотрел едва ли не с умилением. Вот не думал, не гадал, а соскучился. Действительно соскучился. Сам не понял как, а страна эта ему в сердце вросла. Вроде и не такая она, как родной Лемберг, слишком вольная, дикая, сильная, а все ж везде без нее плохо. Приспособиться можно, стерпеть, пережить – любить так уж не получится. Понял Руди, что любит эту страну, и за то ее еще больше возненавидел. Как так-то?! Как ему эти ели и березы в сердце влезли, как снежные поляны ему милы стали? Рыцари морщатся, в плащи теплые кутаются, Руди на палубе стоит, на берега, мимо проплывающие, смотрит, радуется. Холод? Да какой это холод, вот зимой, когда птицы на лету замерзают и падают, – то холод. Еще и магистр с дружком своим… Дэни все же попробовал Руди глазки построить, магистр его за этим занятием застал, и они вначале шумно ссорились, а потом каждую ночь мирились… днем не могли! А Руди как спать? Влюбленным-то он не мешал, а вот они ему, своими стонами и признаниями, так очень даже. Ну и обидно было. Данила-то никогда б на такое не согласился, а могли они быть счастливы, почему нет? Теперь уж не получится. И это было обидно и больно. Росса… Вскорости Любаву он увидит, Федора… Вспомнил их Руди, поморщился, магистр это заметил. – Выпьешь, Руди? – С радостью, Леон. От хорошего вина Руди не отказывался никогда. Да и что ему то вино, привык он пьянствовать, только в этот раз то ли вино было не слишком хорошим, то ли подмешали в него что, сидел он за столом да и рассказывал магистру о своем, о наболевшем: – Я в-дь любил е-го… по-наст-ячему! – А он тебя? – Н-ет. Даже и не зн-л, что так… я с его сет… сит… с Любкой спал! – Любкой? – Щас ц-рица она! А была Любка! Стерва! Магистр еще вина другу подлил, посочувствовал. С бабами вообще тяжело, капризы их, истерики, склоки… Ну их! Без них куда как легче живется, жаль, самим мужикам рожать не получается! Не просто так он вина подлил, магистр Эваринол о том просил. Проверить на всякий случай, каждому известно, что у трезвого на уме, у пьяного на языке, вот он и подливал Истерману винас дурманной травкой. |