Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 67 – Нана Кас, Мари Кир

Он медленно, будто во сне, разжимает кулак, но пальцы не обвивают мои, он разворачивает руку, и моя ладонь теперь лежит в его раскрытой, шершавой от оружия. Это точка контакта, крошечный островок тепла в ледяном океане кошмара, отчего дыхание у меня перехватило.

В миг что-то меняется. Борьба на его лице не утихает, но в ней появляется решимость иного рода. Не от отчаяния, а от чего-то хрупкого, что мы только что ненадолго создали между нами.

Он закрывает глаза и обхватывает мою руку, а другой подносит пальцы к вискам, с силой надавливая на них, будто пытаясь вытеснить назойливый голос.

— Нельзя… — бормочет он, но уже не мне, а куда-то в пространство, и его голос становится чужим, с металлическим отзвуком. — … рисковать всем… опасно… не время…

Это тень? Диалог длится всего мгновение. Его пальцы под моей ладонью на мгновение дёргаются, будто собираются сжаться сильнее. Он резко, с силой встряхивает головой, словно сбрасывая с себя невидимые оковы. А когда снова открывает глаза, в них читается изнеможение, но взгляд его собственный.

— Хорошо. — Он выталкивает из себя слова с таким трудом, будто каждый слог ранит его горло. — Будет по-твоему. Мы попробуем.

Медленно я вытягиваю свою руку из его ладони, и внезапное облегчение смешивается с целой бурей новых чувств, которые я не в силах сейчас распутать. Оно пьянящее, но тут же тонет в волне нового, ещё более пронзительного страха. Мы действительно это сделаем.

— Мы расскажем ему, — быстро говорю я, пока он не передумал. — От начала и до конца. Не как обвинение. Как… как просьбу о помощи. Ему необходимо знать всю правду. Только так он осознает масштаб катастрофы.

— Да, мне тоже есть чем поделиться. — Виктор кивает. Решение принято, но оно не принесло ему мира. — Сегодня вечером, в гостиной, после ужина. Я приведу его туда под каким-нибудь благовидным предлогом. Ты будешь ждать нас там. И… — Он заглатывает воздух, его горло двигается с усилием. — И будь осторожна.

Он разворачивается и уходит, не оглядываясь. Шаги эхом отдаются в пустом зале, а потом затихают в коридоре. Воздух, кажется, всё ещё вибрирует от того короткого, немого диалога, который произошёл между нами без единого слова.

Оставшиеся до вечера часы, пытка иного рода. Каждая минутанаполнена этим новым, неосознанным чувством, которое путает все карты. За обедом я ловлю себя на том, что ищу взгляд Виктора, а не слежу за Киллианом, который кидает милые, но ничего не значащие фразы. Это безумие. Самое опасное из всех возможных здесь.

Наконец наступает время. Перед зеркалом в своих покоях я вглядываюсь в своё отражение. Глаза всё такие же чужие, но в них есть что-то от меня, которая решилась на отчаянный шаг. И бледность, синяки под глазами и бездонный страх.

Пора. Я протягиваю руку к двери, чтобы выйти в коридор. И замираю.

Прямо за дверью раздаются шаги. Размеренные, незнакомые. Чьи-то ноги движутся по старому паркету с мерным, почти механическим стуком. И, приблизившись к моей двери, останавливаются. Совсем близко. Прямо по ту сторону деревянной панели.

Моё сердце замирает, и я перестаю дышать. Кто бы это ни был — это не Виктор. И не Киллиан.

Шаги не возобновляются. Не доносится ни звука дыхания, ни шёпота, ни малейшего шороха одежды. Только оглушительная, звенящая тишина и острейшее, неоспоримое ощущение, кто-то там стоит и ждёт. Прислушивается к моему затаённому дыханию так же внимательно, как и я к его безмолвию.