Книга Безумные Альфы, страница 139 – Ленор Роузвуд

— Уберите от меня руки! — ору я, кусая всё, до чего могу дотянуться.

Так уж получилось, что это пальцы охранника. Везучий день.

Я сжимаю челюсти почти инстинктивно, когда их суют мне в рот, и продолжаю кусать, пока не чувствую знакомый, отвратительно приятный хруст, а затем— брызги крови, заливающие горло и заставляющие меня захлебнуться.

Стоило того.

Я выплёвываю оторванные пальцы и на секунду наслаждаюсь его криками боли — ровно до того момента, как приходит расплата.

Ублюдки не смогут сказать, что я их не предупреждала.

Меня швыряют обратно на смотровой стол, прижимая руки и ноги. Я извиваюсь, выгибаюсь, но это бесполезно. Их слишком много. И они слишком сильные.

— Вколоть ей седатив! — кто-то кричит сквозь хаос.

— Нет! — рычу я, удваивая усилия. — Не смейте!

Игла вонзается в руку, и почти сразу конечности наливаются свинцом. Мир начинает расплываться по краям, но я борюсь с надвигающейся тьмой изо всех оставшихся сил.

— Пош… вы… — бормочу я, пытаясь сфокусироваться на лицах надо мной.

Мир плывёт, проваливается, возвращается — калейдоскоп размытых форм и приглушённых звуков. Тело тяжёлое, непослушное. Я пытаюсь двигаться, сопротивляться туману в голове — бесполезно. Оно мне больше не подчиняется.

Голоса доносятся сквозь дымку, искажённые, далёкие. Я напрягаюсь, пытаясь уловить смысл, понять, что происходит.

Но слова ускользают, как дым. Я хочу закричать, потребовать ответов, но язык тяжёлый, мёртвый во рту. Паника сжимает грудь, но даже она приглушена, задавлена тем, что они в меня вкололи.

Время теряет значение. Я то всплываю, то тону, застряв между сном и бодрствованием. Обрывки воспоминаний мелькают за закрытыми веками. Лес, где я выросла. Лицо матери. День, когда пришли солдаты.

Холодная рука касается моего лба, и я инстинктивно дёргаюсь.

Или, по крайней мере, пытаюсь. Тело едва вздрагивает.

Я заставляю себя открыть глаза, щурясь от яркого флуоресцентного света. Мир медленно фокусируется — стерильно-белый потолок. Всё ещё та же смотровая, судя по всему.

Я поворачиваю голову, игнорируя волну тошноты, и вижу группу врачей у панели мониторов. Они настороженно смотрят на меня.

Говорить я не могу.

Но средний палец поднять — ещё могу.

Одна из врачей вскидывает брови от шока и возмущения, открывает рот, чтобы что-то сказать, но другая зовёт её. Я напрягаюсь, пытаясь расслышать их приглушённый разговор, но в ушах слишком сильно звенит. До меня доходят только обрывки: «дикая», «тесты», «актив».

Я закрываю глаза, сдерживая слёзы злости и бессилия. Седатив всё ещё действует,потому что, несмотря на ярость и страх, я снова начинаю проваливаться.

Я борюсь. Цепляюсь за сознание всем, что у меня есть.

Но тьма всё равно накрывает меня целиком.

АЙВИ

Холодно. Пиздец как холодно.

Веки будто склеены, но я заставляю их открыться. Огромная ошибка. Ослепляющий красный свет вонзается мне прямо в мозг, и я со стоном зажмуриваюсь снова. Боль такая, будто кто-то работает отбойным молотком у меня в черепе.

Медленно. Осторожно. Я пробую ещё раз.

На этот раз мир фокусируется — резкие углы, блестящий металл. Хирургические столы с кожаными ремнями. Поддоны с сияющими инструментами, вспыхивающими в стробирующем красном свете. Баки с бурлящей жидкостью, от которых тянет едкой химической вонью.