Книга Безумные Альфы, страница 140 – Ленор Роузвуд

Я в какой-то… лаборатории?

Камере пыток?

Скорее всего — и то, и другое.

Какого хрена я вообще здесь оказалась?

Я пытаюсь приподняться, но руки тут же подламываются. Бесполезно. Комната идёт кругом, и я сдерживаю подкатывающую тошноту. То, чем они меня накачали, всё ещё гуляет по крови, превращая мышцы в желе. Конечности тяжёлые, как свинец, а каждое движение простреливает нервы искрами боли.

— Чёрт… — хриплю я, голос едва слышен.

Горло будто я полоскала его битым стеклом — саднит и жжёт. Я вообще ни хрена не чувствую запахов и не могу дышать носом. Я втягиваю воздух, чувствую вкус крови — тёплый, металлический. Сплёвываю её на пол и смотрю, как она расплёскивается по холодному металлу.

Где-то за моей спиной раздаётся смех. Я вздрагиваю. Звук царапает уши, заставляет сжаться зубы.

— Похоже, дикая омега очнулась, — говорит мужской голос, сочащийся издёвкой. — Как думаешь, монстр отреагирует на её запах?

— Просто убейте его, если слишком дёрнется.

Смех.

Я стискиваю зубы, ярость прожигает остатки седативного тумана. Злость — это тепло. Единственное тепло, которое у меня есть. Я заставляю себя распахнуть глаза шире.

Мигающий красный свет от какой-то системы безопасности выхватывает из темноты крепления, цепи, крюки на стенах — и снова утаскивает их в тень. От этого стробоскопа мутит, желчь поднимается к горлу. Я сглатываю.

Я не дам им увидеть мою слабость.

Пол подо мной мокрый. Ледяной. Он жжёт кожу везде, где я его касаюсь. Конденсат собирается на металле, превращая поверхность в скользкую ловушку. Я смотрю на себя — и понимаю, что меня раздели, оставив лишь в тонкой больничной рубашке, которая с таким же успехом могла быть бумажной салфеткой. Ткань липнетк коже, влажная, мерзкая.

Зубы начинают выбивать дробь, когда я сворачиваюсь, пытаясь сохранить хоть каплю тепла. Но его здесь нет. Воздух сам по себе ледяной, он просачивается в кости. Я выдыхаю — пар клубится перед лицом. Они что, пытаются меня заморозить насмерть?

И тут я замечаю кое-что.

У дальней стены — огромная тёмная фигура, прикованная цепями. Я щурюсь, пытаясь разглядеть её сквозь расплывающееся зрение, но расстояние и мигающий красный свет не помогают. С каждым всполохом силуэт будто меняется, превращаясь в кошмарную оптическую иллюзию.

Я вижу только одно: он огромный. Чудовищно огромный.

Цепи, удерживающие его, выглядят достаточно толстыми, чтобы пришвартовать корабль. Я напрягаю зрение, пытаясь выцепить детали, но в этом адском красном свете это невозможно.

— Может, заставим её подойти поближе? — говорит кто-то за моей спиной, усмехаясь с снисходительным весельем.

— Подожди, — перебивает другой голос. — А если актив вырвется?

Снова смех.

— Ты шутишь? Эти цепи удержат товарный поезд. Даже если он захочет на неё броситься, вырваться не сможет.

— Облейте её.

Я застываю.

Воспоминания накрывают — как меня поливали из шлангов, пока кожа не сходила клочьями, как животное.

— Она же омега. Мы не можем просто...

— Кого это волнует? Она дикая.

— Всё-таки они важны. Мы не можем просто...

Ледяная струя воды врезается мне прямо в грудь — внезапно, без предупреждения. Удар выбивает из меня воздух, я задыхаюсь, судорожно хватая ртом ледяной воздух. Холод такой, что он жжёт, будто в кожу вонзаются тысячи крошечных игл.

Я сжимаюсь, пытаясь укрыться от беспощадного напора. Но спрятаться негде. Вода моментально пропитывает тонкую рубашку, прилепляя её к телу. Зубы выбивают такую дробь, что кажется — сейчас треснут.