Книга Безумные Альфы, страница 29 – Ленор Роузвуд

— Это я могу.

— Есть один наёмник, по кличке Ворон, — продолжает Гио, на редкость серьёзным тоном. — Много лет мотается по Внешним Пределам, психованный настолько, что пересекает границу с вашей Родиной туда-сюда, как будто там прогулочнаязона. У него нос в каждом грязном деле, что проходит там. Если Совет отслеживает омег — это идёт через Вриссию. И если кто и знает, то только Ворон.

— Значит, он вриссианец? — уточняю.

— Нет, — ухмыляется Гио. — Но, без обид, если вы доберётесь до него живыми, пусть уж твой пафосный дружок занимается представлениями. Стоит тебе произнести пару слов этим акцентом — и он тебя пристрелит. Там… скажем так, плохая история между ним и твоей родиной.

— Без обид, — повторяю плоским тоном. — Где его искать?

Гио пожимает плечами:

— Последнее, что слышал — засел в укрытии на границе пустошей, недалеко от того, что осталось от Тревала. Но, Валек… берегись. Если Совет действительно в этом замешан — они играют до конца.

Тёмный смешок вырывается из моей груди, губы растягиваются в улыбку, острой как лезвие.

— Не беспокойся, Гио. Я привык иметь дело с монстрами.

Я поднимаюсь. Чума тут же занимает место рядом — тень, что идёт за мной.

Мы почти у двери, когда Гио громко бросает:

— И учтите, если Ворон снимет с вас кожу и сошьёт себе модную новенькую куртку — я вам ничего не говорил.

Я отдаю ему насмешливый салют и выхожу в тусклый коридор. Дверь захлопывается, замок щёлкает глухо и окончательно.

Мы идём обратно через узлы туннелей, и только когда слабый дневной свет тусклой поверхности бьёт нам в лицо, Чума говорит:

— Ты ему доверяешь?

— Гио? — я хмыкаю. — Доверяю? Нихрена. Он бы и родную мать продал, если бы цена была хорошая.

Чума наклоняет голову, даже сквозь шарф видно его недоумение.

— Тогда зачем обращаться к нему за информацией?

— Потому что в нашем деле информация — это валюта, — пожимаю плечами. — И при всех его минусах, информация у Гио почти всегда точная. Он не стал бы королём чёрного рынка, торгуя хернёй.

Чума хрипло фыркает — звук чистого отвращения:

— Значит, мы ставим жизнь на слова психопата.

— О, он психопат, — поправляю, усмехаясь. — Иначе мы бы не были друзьями.

ТЭЙН

Скользящий по улицам Столицы транспорт мягко гудит, его тонированные стёкла пропускают лишь приглушённый отблеск ухоженных парков и величественных зданий.

Я должен бы чувствовать что-то вроде ностальгии — возвращение домой, знакомые кварталы, архитектура, на которой я вырос.

Но вместо этого внутри — глухое, ненавязчивое, но непрекращающееся чувство тревоги.

Что-то здесь не так.

Словно сама основа этого города незаметно сместилась, пока меня не было.

Я бывал в Столице много раз за последние годы — отчёты, новые распоряжения, редкие визиты к отцу. Но сейчас… сейчас ощущение другое. Неправильное. Как будто воздух стал тяжелее, а стены роскошных зданий скрывают куда больше, чем кажется.

В голове снова и снова звучат слова Николая — этот ядовитый намёк на участие Совета в том, что они сами якобы презирают. Торговля омегами.

Эксплуатация самого отвратительного вида.

Я не наивен. Я знаю, что Совет готов на почти всё ради удержания власти. Мы — тоже не святые. Но я всегда верил, что Совет, границы и защита Райнмиха — это последний барьер между цивилизацией и хаосом Пустошей. Что все наши грехи — это цена, чтобы однажды люди получше могли построить новый мир.