Книга Тихая пристань, страница 27 – Анна Рогачева

Слова лились, как гной из вскрывшегося нарыва. Иван, этот свирепый зверь, был на самом деле загнанным в угол, запуганным ребенком, которым мастерски манипулировали.

— А пан Гаврила? Он знает про Лексея? — осторожно выведывала Арина.

— Кто его знает… — Иван провел ладонью по лицу. — Лексей говорит, что «от хороших людей». Что пану небезразличен порядок в деревне. А порядок… это я.

«Порядок — это страх», — мысленно перевела Арина. Старая, как мир, схема: создать проблему (пьяного, озлобленного старосту), а потом предложить себя же в качестве единственной силы, способной эту проблему сдерживать. Иван был и бичом, и пугалом.

— И что будет, если ты перестанешь… слушать Лексея? — спросила она.

Иван снова вздрогнул.

— Нельзя. Он… он знает.Он все знает. Про ту кражу леса… про то, что я…

Он не договорил, но Арине стало все ясно. Его держали не только на водке, но и на страхе разоблачения. Идеальная ловушка.

— Значит, выхода нет, — констатировала она, наливая ему в миску похлебку.

— Нет, — глухо ответил он, сжимая голову руками.

В этот момент Арина подошла к столу и села напротив.

А если… выход будет не для тебя одного? — сказала она очень тихо. — Если Лексей и те, кто за ним, вдруг… окажутся той ниткой, что тянет за собой всю ткань? И порвут ее не в твоем конце, а у самого пана?

Иван медленно поднял на нее глаза. В них плескалось непонимание, тень надежды и животный страх.

— Что… что ты задумала?

— Ничего, — отрезала Арина, отодвигая миску. — Я просто женщина, Иван. А ты подумай. Кому ты больше нужен: тому, кто делает из тебя пса на цепи, или… — она сделала паузу, глядя ему прямо в глаза, — … или тем, кого эта цепь душит?

Она не стала говорить «семье». Он не был готов к этому слову. Но «деревня»… это он мог понять. Это была его территория, его, как он считал, владение. Пусть и искаженное ядом.

— Подумай, — повторила она и ушла к детям, оставив его сидеть над остывающей похлебкой, с лицом человека, в чьем темном мире только что блеснул слабый, немыслимый луч.

На следующий день Арина снова отправила Петьку на «разведку» к кабаку, но с иной инструкцией: не следить за отцом, а запомнить Лексея. Мальчик вернулся, глаза горят азартом сыщика.

— Высокий, мам, в сером кафтане, лицо длинное, усы черные. Ходит не спеша, всех видит. Заходил в кабак, вышел с каким-то мешочком, пошел к усадьбе. Не напрямую, огородами.

— Молодец, — похвалила Арина, вручая ему кусок лепешки. Ее подозрения подтверждались. Связь была прямой.

Вечером пришла Акулина, и Арина поделилась с ней своим, еще сырым, планом.

— Ты с ума сошла! — ахнула та, услышав суть. — Натравить своего же мужа на этих оборотней? Да он тебя первую сцапает и выдаст, лишь бы с него гнев отвели!

— Не натравит, — поправила Арина. — Помочь ему увидеть, кто его настоящий враг. Он боится Лексея и тех, кто за ним. Но его страх — слепой. Нужно сделать его зрячим. Направить.

— И как ты это сделаешь? — скептически спросила Акулина.

— Через то, что он понимает, — сказала Арина. — Через обиду. Лексей его унижает, считаетза вещь. Нужно, чтобы Иван это ощутилне в пьяном угаре, а на трезвую голову. И чтобы… чтобы у него был свидетель. Кто-то из деревенских, кого он уважает.

— Староста Федот, что ли? — фыркнула Акулина. — Так он с Гаврилой в одной упряжке!