Онлайн книга «Соло на ундервуде. Соло на IBM»
|
Кто-то говорил: «Точность – лучший заменитель гения». Это сказано обо мне. Опечатки: «Джинсы с тоником», «Кофе с молотком». Чемпионат страны по метанию бисера. – Что может быть важнее справедливости? – Важнее справедливости? Хотя бы – милость к падшим. Португалия. Обед в гостинице «Ритц». Какое-то невиданное рыбное блюдо с овощами. Помню, хотелось спросить: – Кто художник? Дело было в кулуарах лиссабонской конференции. Помню, Энн Гетти сбросила мне на руки шубу. Несу я эту шубу в гардероб и думаю: «Продать бы отсюда ворсинок шесть. И потом лет шесть не работать». Гласность – это правда, умноженная на безнаказанность. Все кричат – гласность! А где же тогда статьи, направленные против гласности? Гласность есть, а вот слышимость плохая. Многие думают: чтобы быть услышанными, надо выступать хором. Ясно, что это не так. Только одинокие голоса мы слышим. Только солисты внушают доверие. Горбачев побывал на спектакле Марка Захарова. Поздно вечером звонит режиссеру: – Поздравляю! Спектакль отличный! Это – пердуха! Захаров несколько смутился и думает: «Может, у номенклатуры такой грубоватый жаргон? Если им что-то нравится, они говорят: „Пердуха! Настоящая пердуха!“» А Горбачев твердит свое: – Пердуха! Пердуха! Наконец Захаров сообразил: «Пир духа!» Вот что подразумевал генеральный секретарь. Я не интересуюсь тем, что пишут обо мне. Я обижаюсь, когда не пишут. Из студенческого капустника ЛГУ (1962): «Огней немало золотых На улицах Саратова, Парней так много холостых, А я люблю Довлатова…» О многих я слышал: «Под напускной его грубостью скрывалась доброта…» Зачем ее скрывать? Да еще так упорно? У доктора Маклина был перстень. Из этого перстня выпал драгоценный камешек. Требовалась небольшая ювелирная работа. И появляется вдруг у Маклина больной. Ювелир по специальности. И даже вроде бы хозяин ювелирного магазина. Разглядывает перстень и говорит: – Доктор! Вы меня спасли от радикулита. Разрешите и мне оказать вам услугу? Я это кольцо починю. Причем бесплатно… И пропадает. Месяц не звонит, два, три. Украли, ну и ладно… Проходит месяца четыре. Вдруг звонит этот больной-ювелир: – Простите, доктор, я был очень занят. Колечко ваше я обязательно починю. Причем бесплатно. Занесу в четверг. А вы уже решили – пропал Шендерович?.. Кстати, может, вам на этом перстне гравировку сделать? – Спасибо, – Маклин отвечает, – гравировка – это лишнее. Камень укрепите и все. – Не беспокойтесь, – говорит ювелир, – в четверг увидимся. И пропадает. Теперь уже навсегда. Доктор Маклин, когда рассказывал эту историю, все удивлялся: – Зачем он позвонил?.. И действительно – зачем? Л.Я.Гинзбург пишет: «Надо быть как все». И даже настаивает: «Быть как все…» Мне кажется это и есть гордыня. Мы и есть как все. Самое удивительное, что Толстой был как все. Снобизм – это единственное растение, которое цветет даже в пустыне. – Вы слышали, Моргулис заболел! – Интересно, зачем ему это понадобилось? Божий дар как сокровище. То есть буквально – как деньги. Или ценные бумаги. А может, ювелирное изделие. Отсюда – боязнь лишиться. Страх, что украдут. Тревога, что обесценится со временем. И еще – что умрешь, так и не потратив. Мещане – это люди, которые уверены, что им должно быть хорошо. Судят за черты характера. Осуждают за свойства натуры. Что такое демократия? Может быть, диалог человека с государством? Грузин в нашем районе торгует шашлыками. Женщина обиженно спрашивает: – Чего это вы дали тому господину хороший шашлык, а мне – плохой? Грузин молчит. Женщина опять: – Я спрашиваю… И так далее. Грузин встает. Воздевает руки к небу. Звонко хлопает себя по лысине и отвечает: – Потому что он мне нр-р-равится… Чем объясняется факт идентичных литературных сюжетов у разных народов? По Шкловскому – самопроизвольным их возникновением. Это значит, что литература, в сущности, предрешена. Писатель не творит ее, а как бы исполняет, улавливает сигналы. Чувствительность к такого рода сигналам и есть Божий дар. В повести может действовать герой. Но может действовать и его отсутствие. Один писатель старается «вскрыть». Другой пытается «скрыть». И то и другое – существенно. Внутренний мир – предпосылка. Литература – изъявление внутреннего мира. Жанр – способ изъявления, прием. Талант – потребность в изъявлении. Ремесло – дорога от внутреннего мира к приему. Юмор – инверсия жизни. Лучше так: юмор – инверсия здравого смысла. Улыбка разума. У любого животного есть сексуальные признаки. (Это помимо органов). У рыб-самцов – какие-то чешуйки на брюхе. У насекомых – детали окраски. У обезьян – чудовищные мозоли на заду. У петуха, допустим, – хвост. Вот и приглядываешься к окружающим мужчинам – а где твой хвост? И без труда этот хвост обнаруживаешь. У одного – это деньги. У другого – юмор. У третьего – учтивость, такт. У четвертого – приятная внешность. У пятого – душа. И лишь у самых беззаботных – просто фаллос. Член как таковой. Либеральная точка зрения: «Родина – это свобода». Есть вариант: «Родина там, где человек находит себя». Одного моего знакомого провожали друзья в эмиграцию. Кто-то сказал ему: – Помни, старик! Где водка, там и родина! Собственнический инстинкт выражается по-разному. Это может быть любовь к собственному добру. А может быть и ненависть к чужому. У Лимонова плоть – слово. А надо, чтобы слово было плотью. Этому вроде бы учил Мандельштам. Соцреализм с человеческим лицом. (Гроссман?) Кающийся грешник хотя бы на словах разделяет добро и зло. Кто страдает, тот не грешит. Легко не красть. Тем более – не убивать. Легко не вожделеть жены своего ближнего. Куда труднее – не судить. Может быть, это и есть самое трудное в христианстве. Именно потому, что греховность тут неощутима. Подумаешь – не суди! А между тем, «не суди» – это целая философия. |