Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
– Пэтро, сэло ты латышськэ! Знаешь, шо… – сказал старший сержант Слюсаренко. – Чего? – флегматично ответил латыш Петер с революционной фамилией Райнис. – Та ничого! Нэ дратуй мэнэ, чухонэць! – Сам-то хохол! – пожал плечами рядовой. – Погукай лэйтенанта. Скажы – нимци минамы жбурляють по одному й тому мисци вжэ мынут пъятнадцять. Нэхай сам идэ глянэ. Запамъятав? – Запомнил. – Хэй! Стий! – Чего? – На махры, покурыш там… Дылда нерусская… Кирьян Василич в этот момент тоже сворачивал козью ногу, озабоченный двумя заботами – как бы не прямое попадание и как там дурак Ежов. Хотя чего он дурак-то? Немцы, наверняка, высмотрели их сразу. Под таким-то светом… Подпустили на пристрелянное место и давай лупить, сволочи. Немцы долбили долго, с полчаса, не меньше. Но прекратили. Дед тихим голосом позвал: – Эй, майор! Жив ли? Из воронки, где отлеживались Леонидыч, танкист и фон Шальбург, ответили: – Живы. Все. И целы. Олег как на невесту навалился на фрица. – У нас тоже все ладненько. Как там ежиная шайка? – Не знаю… Отстали они. Ну что, дернемся? – Погоди. Подождем еще минут двадцать. Немцы все свои цейсы сейчас прозыривают. – Тоже верно. Олег, да слезь ты с него. Придушишь ведь. В воронке Леонидыча послышалась возня, потом кто-то застонал. Дед встревожено спросил: – Чего еще? – Да ничего… Олег фону руку отдавил. – Ерундовина… – успокоился дед. – Нам сейчас его ноги целые нужны, да башка. – А остальное? – из темноты доносился приглушенный голос Микрюкова. – Позвоночник еще. Как несущая конструкция… Чтобы башка его дурная в трусы не упала. А вот руки ему ни к чему. Бесполезный инструмент. И даже вредный, я бы сказал. В этот момент разговора, заведенного более ради поддержания измученных девчонок, находившихся уже в полукоматозном состоянии от всего происходящего с ними, в небе что-то застрекотало, зашуршало, а потом мелькнула гигантская черная тень. – Мамочки! – вздрогнула Рита. – Это еще чего? – удивился дед. Стрекотание внезапно оборвалось. – Ведьмы… – подал голос Леонидыч. – Чего? Майор, ты это… – озаботился душевным состоянием Микрюкова Кирьян Васильевич. Из соседней воронки раздался смешок. – Это немцы так наши ПО-2 прозвали – "Ночные ведьмы". Учебный самолетик из фанеры. Скорость – сто двадцать, максимум сто сорок километров в час. А ежели сильный встречный ветер – в воздухе зависает. – Ночными ведьмами немцы женский авиаполк называли… А самолет – швейной машинкой, – внезапно подала голос Рита. – Разве бабы летать умеют? – еще больше удивился дед. – Я думал только на метлах. Месяц вдруг решил спрятаться в облаке. Дед, сразу посерьезнев, не мог этот упустить момент: – Так, бабы… Как летаете – потом покажете. А сейчас ножками, ножками да по земельке! Они выползли из воронки и, согнувшись в три погибели, побежали дальше, перепрыгивая и спотыкаясь об издолбленную землю. Кирьян Васильевич бежал первый. Именно он со всей дури и влетел грудью и животом в натянутую колючку. Сначала, правда, не понял – удар, спружинило, затрещало тонким железом справа и слева и вцепилось в телогрейку. Девки налетели в темноте прямо на него. А с той стороны колючки кто-то закричал: – Стой, кто идет? – Наши! Девчат, наши! А потом уже вдаль: – Свои мы! Сынки! Свои! Партизаны мы! Девчонки же старательно выпутывали когтистые крючья из телогрейки и ватных штанов деда. А по тому месту – откуда они уже выскочили опять забили минометы немцев. – Какие еще, туды твою в качель, свои? Пароль! – Да какой пароль, не знаем мы! Свои мы, сынок! – какая то ниточка у деда внутри готова была вот-вот лопнуть. Он, от чего-то, едва держался от радости на ногах. Колючая проволока еще помогала. – Стрельну сейчас! – пригрозили из окопов. – Не стреляйте! – крикнула тонким голосом Маринка. – Мы, правда, свои! Мы партизаны! – Тю… Баба! – удивился голос. – Эй, а ну матюгом загни! – Я не умею! – крикнула Маринка в ответ – Чего? – Я! Не! Умею! – Я умею… - Дед не стал просить затыкать уши на этот раз. Он матюгнулся так, что могли бы покраснеть листья на деревьях, если бы деревья тут были. Упомянул он непременную мать, и прочие фольклорные слова: – Подхвостие ты дьяволие, курвенный долдон, персидского царя клоповская шелупина, вошь отшмаренная, прибитый рваной титькою куродрищ! Некоторые загибы были такими, что с той стороны раздавалось только удивленное кряхтение. Дед ругался с минуту, не больше. За эту минуту пропали и слезы из глаз. – Ишь ты… Моряк, что ли? – С печки бряк! – Тогда руки в небо и стой спокойно! Из траншеи выскочили несколько бойцов и оттащили рогатины с колючкой, так, что образовался проход. – Вот и ладушки, – сказал дед, спрыгивая в траншею. – Кто у вас тут старший? – Лейтенант Костяев. Вы кто такие? – Лейтенант, ты это… Девочек покорми. Да от оглоедов своих побереги. Дело у нас важно. А я назад. – Чего? – поднял брови лейтенант. – Куда еще назад? – Дорогой ты мой. Там у меня еще семь человек. – И тэж бабы? – насмешливо подал кто-то голос из темноты. – Слюсаренко! – А я чого! Я мовчу! Дед продолжил: – Немец там. Важный. Командир бригады. Которая против вас оборону тут держит. Дай пару бойцов тогда, коли не веришь. А? Лейтенант подумал, покрутил черный ус… – Слюсаренко! Петерс! – Чего? – отозвался латыш. От прибалтийского акцента, четко выделявшего согласные и слога, Рита вздрогнула. – Пойдете с партизаном… Как тебя? – Дедом зови… – пожал плечами унтер-офицер. – С дедом в общем. Рита вцепилась в изорванную телогрейку Кирьяна Васильевича: – Дедушка, не бросай нас тут! – Девоньки, у своих мы, у своих! – Кирьян Васильевич! Вы же ранены! – забеспокоилась Маринка, заметив кровь неизвестного бойца на лице деда. |