Онлайн книга «Пороки и их поклонники»
Впрочем, она еще пока ни с чем не согласилась. – Але, госпожа Тюрина! – Хорошо, В девять. Спасибо вам большое, Владимир… – Петрович, – подсказал Архипов. – Владимир Петрович. Я… я вам заплачу. – Я не служба по передержке собак, – отозвался он любезно, – мне гонораров не нужно. Обойдусь. С меня Лизавета Григорьевна обещание взяла. – Господи, – вдруг простонала на другом конце ночного города Маша Тюрина, – зачем же она еще и вас-то впутала! Впутала, а сама умерла! И меня одну оставила! – Во что… впутала? – осторожно поинтересовался Архипов и посмотрел на родственника, который все ел, ел, ел без остановки. – Я не знаю, – с отчаянием сказала Маша, – я сама не знаю, Владимир Петрович, но во что-то… страшное. Архипов сунул руку под свитер и потер спину – позвоночник, который зудел невыносимо. Народная мудрость номер шесть гласила – никогда не беги впереди паровоза. Любопытство на самом деле порок. Чуть-чуть терпения, и все узнается само. Поэтому он снисходительно попрощался: – Спокойной ночи, Мария Викторовна. Или с добрым утром, как хотите. К девяти мы вас ждем. И повесил трубку, даже не стал ждать, когда она с ним попрощается, – вот какой молодец. – Ну, чего? – с тревогой спросил юнец, как будто Архипов был его закадычный приятель, только что сдавший трудный экзамен. – Чего? – Чего она… сказала-то? – Она ничего не сказала. – Архипов налил в кофейный порошок кипятку. – А я сказал, что ты останешься у меня до утра. Утром она приедет, и вы все решите. – У ва-ас? – У на-ас. Сколько тебе сахару? – Шесть. – Шесть… чего шесть? – Ну, ложек. – Как это мило, – сам себе бормотнул Архипов, – шесть ложек! Насыпай сам, я со счета собьюсь. – А чего? – Ляжешь в моей комнате на полу. У меня там матрас и одеяло. Я тебе не доверяю, а так все-таки на глазах. – Да говорил же, что я не вор! Не стану я тут ничего красть! Больно мне надо! Я… в гости приехал, а не воровать! Архипов взглянул на него и отхлебнул кофе. – А мне Лизавета Григорьевна говорила, что у Маши никаких родственников нет. Юнец презрительно фыркнул и пожал плечами. Губы у него шевелились – он считал ложки с сахаром. Досчитал, старательно помешал, издалека вытянул дудочкой губы, приблизил дудочку к краю кружки и стал шумно пить. – Горячо, – заявил он, остановившись. – Сколько дней ты не ел? – Три. – Почему? Макс опять пожал плечами. Куртчонка колыхнулась и опала складками. – Мать не давала. А потом я… уехал. – А мать почему не давала? – Да она мне уж давно не дает, – залихватским тоном ответил Макс и опять нагнулся, вытянул шею, сложил губы – приготовился к чаепитию. – Я учусь плохо. А она говорит – раз не учишься, так нечего мои деньги прожирать. И не дает есть. “О господи”, – подумал Архипов Владимир Петрович. Или он врет? – А где же ты ешь? – Когда бабка дает. Когда у пацанов. Значит, есть еще бабка. Выходит, у девочки Маши просто куча родственников. – Зачем ты приехал? – Чего? – Того. Зачем, спрашиваю, приехал? – Так. В гости. К Маньке. – Она твоя… родная сестра? – Не-а. У нас папашка один, а мамашки разные. – А деньги на дорогу украл? – Ничего я не крал! Говорю же, я не вор! Не вор! – Тогда где взял? – Заработал я! Я… штукатурить умею. В прошлом году работягам помогал и заработал. Архипов открыл было рот, чтобы продолжить свои расспросы, и остановился. Зачем?! Ему-то что за дело?! Кроме того, существовала еще народная мудрость номер шесть. Про то, что любопытство на самом деле порок. – Ну, вот что, – предположил он, одним глотком выпив остатки кофе, – давай спать ложиться. Мне завтра на работу. Макс Хрусталев с сожалением отставил свою чашку, в который еще болтался чай с шестью ложками сахара. – Можешь допить, – разрешил Архипов, и юнец стал торопливо глотать. Через секунду с чудовищными всхлипами он выудил из чашки последние капли и, не мигая, уставился на Архипова. – Иди сюда. Макс сполз со стула и побрел за ним. Владимир Петрович распахнул дверь в ванную. – Сначала вымоешься. У тебя блох нет? – Чего?! – Вон шампунь и мочалка. Давай-давай, шевелись! Ты знаешь, сколько времени?! – Мне чего, штаны при вас снимать? – А ты что? Скромный? Макс пожал плечами и нехотя стянул с плеч куртчонку. Под ней оказалась замызганная дешевая майка со зверской рожей посередине живота. Покосившись на Архипова, он стянул майку и переступил ногами – от неловкости. Без майки он напоминал грязную стиральную доску – волны ребер, серая кожа, впалый жидкий живот. “Да уж, – подумал Архипов. – Может, “мамка” и впрямь есть не дает!..” Памятуя о его мучениях с краном, Архипов сам открыл воду в душевой кабине и даже пощупал, достаточно ли теплая. – Давай. – Чего? Архипов едва сдержался, чтобы не ответить – чего, и вышел. Было совершенно очевидно, что никакие его собственные штаны и майки Максу Хрусталеву не годятся. Конечно, в архиповскую майку его можно запеленать с руками и ногами, но вряд ли он согласится. Он долго копался в гардеробе, пока не нашел то, что искал, – старые шорты на веревочке и розовую кофтенку, в которую переодевалась домработница Любаня, когда готовилась к трудовым подвигам. Любаня хоть и была в теле, но все же не такая здоровенная, как Архипов. Вода в душе все шумела. Архипов распахнул дверь, и в коридор немедленно и густо повалил пар. В белых клубах, в сиянии крохотных мощных лампочек, в сверкании плитки, зеркал, полов стоял совершенно голый Макс Хрусталев. Вода хлестала за раздвижной панелью, а он, не отрываясь и разинув рот, смотрел на широкую полку, где теснились одеколоны, шампуни, пенки и прочая парфюмерная дребедень, которую Архипов любил. |