Онлайн книга «Пороки и их поклонники»
У Архипова вдруг загорелись щеки – как будто Макс поймал его на чем-то неприличном. – Воду бы хоть закрыл, – сказал он злобно. Юнец вздрогнул и захлопнул разинутый рот – даже зубы стукнули. Архипов зашел, чуть не толкнув его, выключил воду и с силой дернул панель. Сразу стало очень тихо. – На. – Чего? – Наденешь это. – Зачем? – Затем, что я так сказал. – А это, – Макс кивнул на полку и посмотрел на Архипова, – все ваше? – Наше. – Ва-аше?! Вы че, духами мажетесь? – Мажусь. Макс гоготнул: – Вы че? “Голубой”? – И не надейся даже. – Чего? Все-таки Архипов пробурчал себе под нос – чего. Макс покосился на него с некоторым испугом. – Вытрись и оденься. “Голубой”, надо же! Черт бы побрал этого недоумка! В спальне он в два приема разложил огромный круглый матрас. Матрас он купил на какой-то французской выставке, которая называлась “Уют-2000”. Архипов купил его просто потому, что никогда раньше не видел таких вещей. В сложенном виде матрас напоминал диванчик и на нем можно было сидеть. В разобранном – он напоминал мягкую лужайку, как будто собранную из лоскутной мозаики. К лужайке прилагались еще подушки и одеяло. Тинто Брасс за то, чтобы поваляться на этом матрасе, полжизни бы отдал. Зашлепали босые ноги, и Архипов приказал, не оборачиваясь: – Ложись. И не вздумай ночью шастать по квартире и не пытайся ничего спереть! – Я не вор, сказано же! – Это я уже слышал. Он вышел из спальни, чтобы посмотреть, как там его собака. На звук открываемой двери Тинто поднял громадную голову. Сверкнули глаза и металлические кнопки на ошейнике. – Молодец, – похвалил Архипов, – охраняй, Тинто! Когда он вернулся в спальню, Макс Хрусталев в розовой Любашиной кофтенке и его собственных старых шортах спал на самом краешке лоскутной поляны, свернувшись худосочным калачиком. Одеялом он не накрылся и подушку под голову не подложил. Архипов подумал-подумал, а потом, приподняв за край матрас, откатил гостя на его середину и кинул на него одеяло. Тот забормотал, устраиваясь и подтягивая колени, и Архипов погасил свет. Полежал и зажег тусклую лампочку. Может, он и не жулик, но так, на всякий случай. * * * Архипова разбудили отдаленные мелодичные переливы. Он перевернулся на спину и сонно почесал живот. Вот черт. Ну и ночка. Может, позвонить на работу и не приезжать? Придумать что-нибудь возвышенное – например, аллергию. Или… или… мигрень. Мигрень – это достаточно возвышенно или не слишком? Архипов потянулся так, что в позвоночнике и шее произошло какое-то движение, и скосил глаза на матрас “Уют-2000”. Посреди матраса высилась цветастая горка, больше ничего видно не было. Волны мелодичных переливов наплыли со стороны входной двери, и Архипов понял, что кто-то звонит в дверь. Должно быть, прибыла Мария Викторовна – по-родственному Манька. Архипов нашарил на полу давешние джинсы, кое-как их натянул, зевая, потащился к двери и распахнул ее, не глядя. – Здрасти, госпожа Тюрина. Она на секунду задержалась с ответом, и он решил, что это из-за его слишком уж домашнего вида. – Прошу прощения, я без галстука, – буркнул он и опять почесал голый живот, на этот раз не без умысла, – в галстуке спать… неудобно. – Доброе утро, Владимир Петрович, – пропищала она. – А где мой… брат Максим? – Ваш брат Максим спит, – проинформировал Архипов. – Если хотите получить его немедленно, будите сами. – Где он… спит? Архипов не спеша, выглянул на лестничную клетку и возликовал, как будто увидел близкого человека после многолетней разлуки. – Тинто! Как ты тут? Иди ко мне, хорошая собака! Хорошая, хорошая собака! Вот Мария Викторовна явилась, она тебя на боевом дежурстве сменит! Да, Мария Викторовна? Она растерянно молчала. – Мы интересуемся, – продолжил Архипов, присел и положил руку на голову своей собаке, – мы интересуемся, может, вы дверь на ключ закроете? Может, мы покинем пост номер один? – Ну, конечно! – воскликнула она торопливо. – Конечно, конечно! Спасибо вам большое! Спасибо, собачка! Тинто Брасс напружинил свои складки и негромко зарычал. – Он не любит, когда его называют собачкой, – объяснил Архипов. – Какая же это собачка! Пудель – вот собачка, а Тинто у нас… Он поднялся с корточек и неожиданно оказался нос к носу с ней. Очень близко. Неприлично близко. Совсем близко. У нее было замученное лицо, бледное сине-зеленой некрасивой бледностью. Под глазами и на висках желтизна. Нос заострился, и не видно на нем никаких веснушек. Темные волосы заложены за уши. В руках она держала огромную коричневую сумку, и этой сумкой моментально загородилась от Архипова, выставив ее перед собой. И отвела глаза. Ему стало неловко. – Вы больны? Трудно было заглянуть ей в лицо с отеческой незаинтересованностью, но он постарался. – Я не больна, Владимир Петрович. Я очень… устала. Ужасно. В конце концов, он пообещал полоумной Лизавете, что станет заботиться о девочке Маше. И он предложил: – Хотите, я вас покормлю завтраком? Все равно ваш брат… Максим спит. Заприте свою дверь. Давайте. Вы сможете. Она тускло улыбнулась: – Мне неудобно. – Конечно, неудобно, – согласился Архипов, с трудом обретая свой обычный тон. – Мне тоже неудобно, но ничего не поделаешь. Она поставила на пол сумку, подошла к своей двери, порылась в плотном джинсовом кармане и вытащила ключи. Архипов, следивший за каждым ее движением, слегка взмок от того, как она рылась в кармане. Да что такое-то?! – Вы не заметили, оттуда ничего… не украли? – Откуда? Она кивнула на свою дверь: – Из тетиной квартиры? Не заметили? Она спрашивала так, как будто ни тетя, ни квартира не имели к ней, Маше Тюриной, никакого отношения. Архипов удивился и перестал думать о том, как она рылась в кармане. |