Онлайн книга «Женщина из Пятого округа»
— Конечно. Поэтому и держит меня почти бесплатно. — И сколько стоит это «почти бесплатно»? — Шесть евро в час. — А сколько часов вы работаете? — С пяти вечера до часу ночи, шесть дней в неделю. — И вы можете прожить на эти деньги? — Если бы мне не приходилось посылать деньги жене… — Вы женаты? Он снова отвел взгляд. — Да. — Дети? — Сын. — Сколько ему? — Шесть. — И вы не виделись с ним… — Вот уже четыре года — Это ужасно. — Да, вы правы. Когда не имеешь возможности видеться со своими детьми… — Аднан замолчал, не закончив фразы. — Поверьте мне, уж я-то знаю, — произнес я. — Сам не представляю, когда мне снова позволят увидеться с дочерью. — Сколько ей? Я сказал. — Должно быть, она скучает по отцу. — Это очень сложная ситуация… я постоянно думаю только о дочери. — Сочувствую… — И я вам тоже. Он неуверенно кивнул, потом отвернулся и уставился в окно. — А ваша жена и сын не могут навестить вас здесь? — спросил я. — На это нет денег. Даже если я бы нашел способ вызвать их сюда, им бы отказали в визе. Или спросили бы у них адрес, по которому они собираются остановиться. Если назвать несуществующий адрес, их немедленно депортируют. А если адрес подтвердится, он приведет полицию прямо ко мне. — Наверняка в наши дни у копов полно других забот, кроме как ловить одного нелегального иммигранта. — В их глазах мы все теперь потенциальные террористы — тем более если у тебя внешность как у выходца из той части света. Вам известно о здешней системе контроля? Полиции официально разрешено останавливать любого и проверять документы. Нет документов — тебя могут отправить за решетку, а если документы есть, но нет вида на жительство — la carte de sejour, — это, считай, начало конца. — Вы хотите сказать, что если я задержусь по истечении моей полугодовой визы и на улице меня остановят копы… — Вас не остановят. Вы же американец, белый… — А вас хоть раз останавливали? — Пока нет, но это потому, что я избегаю определенных мест вроде станций metro Страсбур-Сен-Дени или Шатле, где полиция часто проверяет документы. В приличных районах я тоже стараюсь держаться подальше от оживленных перекрестков. Прожив здесь четыре года, становишься ушлым и уже знаешь, что следует выглянуть из-за угла и оценить обстановку, прежде чем сворачивать на улицу. — Как же вы можете так жить? — расслышал я собственный голос (и тут же пожалел, что сказал не подумав). Впрочем, Аднана не смутил столь бесцеремонный вопрос. — У меня нет выбора. Вернуться я не могу. — Потому что… — Неприятности, — сказал он. — Серьезные? — Да, — ответил он. — Серьезные. — Кажется, я знаю, в чем дело… — Вы тоже не можете вернуться домой? — Ну, легальных запретов для меня не существует, — сказал я. — Но мне тоже некуда возвращаться. Поэтому… Снова воцарилось молчание. На этот раз нарушил его Аднан. — Знаете, monsieur, если вам срочно нужно что-то дешевое… — Да? — Извините, — смутился он. — Мне не следовало бы вмешиваться… — Вы знаете подходящее место? — Оно не слишком привлекательное, но… — Поподробнее, что значит «не слишком привлекательное»? — Вам известно, что такое chambre de bonne? — Комната для прислуги? — перевел я. — То, что раньше считалось комнатой для прислуги, теперь представляет собой крохотную квартиру-студию. Размером, может, в одиннадцать квадратов. Кровать, стул, умывальник, электроплитка, душ. — В плохом состоянии? — Скажем так, в не очень хорошем. — Чистая? — Я помог бы вам там прибраться. Она находится на том же этаже, что и моя сbambre de bоппе. — Понятно. — Как я уже сказал, я вовсе не хочу вмешиваться в вашу… — И сколько в месяц? — Четыреста евро. Но я знаком с управляющим и мог бы уговорить его снизить цену на тридцать или сорок евро. — Я бы хотел посмотреть. Аднан застенчиво улыбнулся. — Хорошо. Я договорюсь. На следующее утро, когда Брассёр явился с завтраком, я объявил, что завтра съезжаю. Устраивая поднос на кровати, он непринужденно спросил: — Значит, Аднан забирает вас к себе? — О чем это вы? — О том, что слышал от нашего шеф-повара, который живет в том же доме, что и Аднан: «У него новый бойфренд — американец, который так тяжело заболел». — Можете думать все, что вам угодно. — Это не мое дело. — Вот именно, это не ваше affaire, тем более что никакого affaire [24] здесь нет. — Monsieur, мне ваши заверения ни к чему. Я вам не священник и не жена. И вот тогда я плеснул в него апельсиновым соком. Даже не задумываясь — инстинктивно схватил стакан и вылил его содержимое на портье. Мне удалось попасть прямо ему в лицо. Повисло короткое изумленное молчание — капли сока стекали по его щекам, на бровях зависли кусочки мякоти. Но шок быстро прошел. — Вон отсюда! — рявкнул он. — Отлично, — сказал я, на удивление бодро спрыгивая с кровати. — Я вызываю полицию! — И по какому поводу? Крещение фруктовым соком? — Поверьте, уж я придумаю какой-нибудь убийственный повод. — Только посмейте, и я расскажу о нелегальных рабочих, которых вы тут держите и которым платите как рабам. Это его вмиг отрезвило. Достав носовой платок, он принялся обтирать лицо. — Возможно, я просто уволю Аднана. — Тогда я сделаю анонимный звонок копам и, повторяю, расскажу, — что вы используете труд нелегалов… — Разговор окончен. Я позову вашего petit ami , [25] и пусть везет вас к себе домой. |