Онлайн книга «Закодированный»
|
Накормила, уложила. Сидела у окна, ждала; дождь кончился, влажный запах земли и листвы напоминал почему-то о юности, отчего становилось еще горше. Потом спохватилась, торопливо пошла в сарай, где собрала личные вещи Георгия (их уже скопилось некоторое количество) в большую сумку. Поставила сумку прямо у калитки. Поразмыслив (вдруг унесут), перенесла на крыльцо. Но и оттуда взяла, внесла в дом и бросила у самой двери. Пусть наткнется, как войдет. Время шло к двенадцати. Спохватившись, Татьяна разделась и легла – будто спать. Само собой, сна не было, а были горькие и сердитые мысли. Она лучше меня, она моложе, богатая, образование высшее, самоистязательно думала Татьяна. Ну и пусть идет к ней. Я что, против? Она одна, ей скучно, а у меня дети – и больше никого не надо! Пусть хоть женится, флаг ему в руки! 20 Рената тем временем, разговаривая с Георгием на общие темы, параллельно размышляла, как ей поступить. Она вдруг поняла, что отказывала всем с первого предъявления не потому, что следовала принципу жизни ни на что не соглашаться сразу и ждать второго захода, и не потому, что чуралась подержанности, а – предъявители не нравились. Она готова была сама проявить инициативу. И ведь умела это – в делах торговых или когда, например, хотела завести любовника. Но Георгий виделся не любовником, чем-то большим, в этом и проблема. Впав в задумчивость, она не расслышала последних слов Георгия и не поняла, почему он встал. – Что? – Я говорю: пора. – А чего торопиться? Ты человек свободный, неженатый. – Работать завтра с утра. – Выходной устрой себе. Тем более твои работнички вечером без тебя оттянулись, выпили, завтра с них толку не будет. – Не знаю… – Оставайся, – вдруг тихо произнесла, почти прошептала Рената, крутя вилку в пальцах и тыча ею в какой-то плод. Георгий промолчал. По его молчанию и неловко застывшей фигуре было ясно, что смысл предложения Ренаты он вполне понял. – В самом деле, – сказала Рената. – Дом у меня большой, места много. Поживи по месту работы. И тебе удобно… И мне будет с кем поговорить. – Извини… – Что? Не нравлюсь я тебе? – Рената отшвырнула вилку; она была готова к прямому разговору с прямыми словами. – Нравишься. – А в чем дело? – Ты же не только пожить предлагаешь? – Георгий тоже решил высказаться без экивоков. – Ну, не только. И именно предлагаю, заметь, а не прошу. На равных, по-современному. Или тебя смущает, что ты у меня работаешь, а я хозяйка? Георгий не стал хитрить: – И это тоже. Но – не главное. – А что главное? – Как я с тобой буду? Как кто? У меня даже имени нет. Есть, но чье-то… Ничего нет. Я же не просто мужик и тем более не животное. Если я с женщиной буду, мне надо знать, кто я. – Зачем? – удивилась Рената. – Она и в самом деле не могла понять, зачем. Когда она была с мужчинами, то, наоборот, рада была забыть себя. Странный этот Георгий… – Не знаю, как тебе объяснить… Но я чувствую, что не имею права, пока не пойму, кто я. Потому что это какой-то обман. Буду с тобой как Георгий, Гоша, ландшафтный дизайнер, да и то самозванец, а окажется – бандит, руки в крови. – Ну и что? То есть… Ладно, как хочешь. Ренату утешило то, что дело не в ней. Психоз у мужчины, что ж поделаешь. Пусть вспоминает. От нее все равно не уйдет. 21 Войдя в дом Татьяны (он всегда показывался ей перед тем, как уйти в сарай), Георгий наткнулся в темноте на сумку и услышал тут же сердитый голос: – Тише ты, люди спят! – Это что? – Вещи твои. Бери – и проваливай к ней обратно. Только не подумай чего-нибудь, плевать мне на нее и на тебя. А просто если уж человек в одном месте живет, то в одном. А если он начинает бегать туда-сюда… Не люблю. – Таня… Георгий подошел и сел возле постели Татьяны на пол. Взял ее за руку. Она вырвала ее. – Не цапай! Тебе одной мало? Гигант тоже! После этого она застыла. Ждала. Слов или поступка. Показалось: наклонился. Сейчас поцелует. Она закрыла глаза. Но он наклонился потому, что вставал. – К ней я не пойду, конечно… – Тогда куда хочешь! Я в сарае разорила все, спать негде, а тут тем более нельзя. Всё, разговор окончен! Георгий молча ушел. Таня всю бессонную ночь проревела. Кляла себя. Утром вышла, заглянула в сарай. Георгия, конечно, нет. Принесла воды из колодца. Решила истопить баню. Смыть с себя ночные слезы, все с себя смыть, а хорошо бы – содрать мочалкой эту глупую бабскую кожу, которая так иногда горит и тоскует, будто ее нахлестали крапивой (той, что жгла ее вчера вечером). Пока топилась баня, Татьяна заглянула в теплицу. Георгий спал там на ящиках, подстелив ветошь. – На работу не проспишь? – толкнула его в плечо Татьяна. – А сколько уже? 22 Как-то утром работники пришли и ахнули: все было испорчено и поломано. Камни раскиданы, плитка разбита, саженцы повалены, ямы засыпаны, а в пруд не поленились натащить груду бытового мусора. Ледозарова второй день была в Москве по делам, не ночевала, поэтому никто ничего не видел. Георгий позвонил ей, она приехала через два часа. Ходила, смотрела, хмурилась. – Или кто-то что-то имеет против меня, – сказала она, – или против тебя, Георгий. Против меня вряд ли – да и не так стали бы действовать. А против тебя – кто? – Не знаю. – А я, похоже, знаю! И Ледозарова уехала. Она направилась в городской отдел милиции, зашла в кабинет начальника Мартынова и через минуту вышла с ним, что-то ему на ходу объясняя. Повезла его в контору Бориса Удочеренко, владельца всего чиховского бизнеса по ремонту квартир и благоустройству придомовых территорий. – Это ты на конкурента наехал? – спросил его Мартынов. – Очень надо! – натурально обиделся Удочеренко. – Мелочь по моим масштабам! – А кто? – Понятия не имею! Отвечая, Удочеренко переводил удивленный взгляд с Ренаты на Мартынова. Он явно чего-то не понимал в ситуации. |