Онлайн книга «Закодированный»
|
И Мартынов, человек опытный, это увидел. – Мне кажется, ты что-то темнишь? Удочеренко кашлянул: – Нам бы отдельно поговорить, Виктор Павлович. – Говори при ней! – Не стесняетесь? Тогда, значит, ошибка вышла. – Какая еще ошибка? – Лейтенант тут меня навещал. Харченко. Сказал, что деятельность этого самого Георгия незаконная, вредная, но формально он прицепиться не может. И что будто бы вы тоже заинтересованы, чтобы эту деятельность прекратить. – Я? – Да. Ну, не прямо сказал, а… Вы это умеете… – Кто – мы? – Он. Умеет. Сказал, что надеется на содействие правоохранительным органам со стороны гражданских структур. Я подумал, что понял его правильно. – Ты его понял неправильно! – отрезал Мартынов. – Я об этом первый раз слышу вообще! – Тогда… Тогда извините, – сказал Удочеренко Ренате. – А что мне ваши извинения? Там порушено все. Мартынов приговорил: – Посылаешь туда людей и восстанавливаешь, как было! В течение срока двух дней! Понял? – Два дня – это… – Что? Много? – Да нет, хватит… После этого вернулись в отдел. Мартынов попросил Ренату подождать во дворе (соблюдал все-таки приватность внутренней милицейской жизни, думал о чести мундира), а через две-три минуты во дворе появился красный Харченко и сказал: – Не могла прямо ко мне прийти? Свои же люди! – Да? А ты своих людей обгаживаешь – это как? – Может, я тебя к нему ревную? – попытался отшутиться Харченко. Тут на крыльцо отдела вышел Мартынов. Харченко вытянулся и четко произнес: – Гражданка Ледозарова, приношу вам свои извинения за необдуманные действия! Мартынов удовлетворенно кивнул. Рената уехала, а Мартынов, желая объяснить, что вынудил подчиненного унизиться для его же пользы, произнес небольшую задушевную речь: – В жизни, Виталя, как в природе, естественный отбор. И если с зайцами или, допустим, косулями, все ясно – кто больной, слабый, того и съедят, то как, допустим, с волками, если их есть некому? С ними, Виталя, так: погибает тот, кто полез на добычу не по зубам. К лошади, допустим, подскочил, а она его копытом, или к быку, а он его рогом. Рассчитывать силы надо, Виталя, дружески тебе говорю! С этой Ренатой сам Тудыткин на Дне города под ручку прохаживался, ты соображай! 23 В обещанный срок работники, присланные Удочеренко, под руководством Георгия все исправили и восстановили. – Ты могущественная женщина, я смотрю, – сказал Георгий Ренате. – А то! Коктейль вечером выпьем – за здоровье могущественной женщины? – Работы много. Рената обиделась, но не подала вида. И вдруг предложила: – А давай к моей маме заглянем? Она тоже хочет возле дома порядок навести. Посмотришь. Мать ее, Ирина Сергеевна, намеревалась последовать примеру дочери и что-то такое устроить возле своего небольшого дома, примыкающего к зданию ветлечебницы (само здание было городское, арендованное). Но Ренате еще хотелось просто их познакомить. Показать матери первого мужчину, вызвавшего ее интерес, и узнать ее мнение. Мнение было самое положительное: Ирина Сергеевна, белокурая полная дама, показывая Георгию подворье и слушая его рассуждения, начала как-то по-особенному тоненько произносить шипящие звуки (это называют обычно неприятным и несправедливым словом «сюсюканье»), что бывало с ней крайне редко – она отличалось взыскательностью и придирчивостью не меньшей, чем дочь, поэтому и прожила в браке всего три года и больше в эти эксперименты не пускалась. – Как он тебе? – потихоньку спросила Рената. – Годится, – сказала Ирина Сергеевна. И это было высшей похвалой в ее устах. А Георгий, осматривая территорию и рассуждая, все к чему-то принюхивался. – Это от клиники наносит, – объяснила Ирина Сергеевна, заметив его реакцию. – И зверинец тут небольшой у меня. – Где? – заинтересовался Георгий. Ирина Сергеевна рада была показать свой зверинец – деревянное строение в глубине двора. Вела туда и рассказывала: – По случаю все образовалось. Сперва один чудак крокодила завел. Пока был маленький – играл с ним, а когда тот ему чуть руку не оттяпал, выбросил на улицу в феврале. Хорошо, что мне позвонили. Еле выходила. Потом лису ребята принесли, напуганную, раненую. Тоже оставила. Енот живет, удавчик, две мартышки. Сброд всякий. Но я их люблю. – Это что, – сказала Рената, – я знаю в Москве одного: купил четыре этажа в обычном доме, то есть квартиры друг над другом, и устроил дельфинарий. Жильцы жалуются, боятся – дом рухнет. А ему по фигу. Говорит: нет такого закона, что я из своей личной жилплощади не могу дельфинарий сделать. Не протекает – и будьте довольны, а протечет – отвечу! Георгий осматривал зоопарк со странной какой-то жадностью. Вдыхал запах, не очень приятный для постороннего человека, подолгу, как на давних друзей, с которыми давно не виделся, смотрел на удава, мартышек, лису. Особенно долго стоял у клетки с крокодилом. Крокодил, ставший уже матерой гадиной, неподвижно лежал в лохани с водой, закрыв глаза и сомкнув убийственные челюсти. Он словно почувствовал взгляд Георгия: приоткрыл мертвые глаза, шевельнул слегка хвостом и начал приоткрывать пасть. Рената вскрикнула: – Жуть какая! А чем ты кормишь его, мам? – Куры, кролики. – Никогда этого не понимала: держать одно животное, чтобы ему других скармливать. – Природа так устроена, – улыбнулась Ирина Сергеевна. Георгий тоже улыбался и бормотал: – Красавец ты мой… Умница ты моя… И даже начал тянуть руку сквозь прутья решетки, чтобы погладить крокодила. Тот замер и приготовился. Рената испугалась и оттолкнула Георгия от клетки: – Ты что? С ума сошел? – Любите животных? – спросила Ирина Сергеевна. – Не знаю… Похоже, да… После этого они пошли пить чай. Георгий заинтересованно расспрашивал Ирину Сергеевну о животных, чем окончательно растопил ее сердце. Уходили поздно. Ирина Сергеевна, улучив момент, шепнула дочери: – Не будь дурой, не упусти! Таких мужиков – один на миллион! – Да сама знаю! В машине Рената сказала Георгию: – Ты, наверно, ветеринарный врач был. Или в цирке укротителем работал. – Очень может быть… |