Книга Стоя в чужой могиле, страница 66 – Иэн Рэнкин

— Смотреть там особо не на что.

Новый блок — оцепление и Ричард Сорли. Репортер вытянул шею, высматривая «рейнджровер», который доехал до места, где можно было развернуться в три приема. Добравшись до полицейской ленты, машина остановилась, Хаммель и Кристи вышли. Хаммель был одет, как всегда, в джинсы и спортивную рубашку с открытым воротом, на шее — золотая цепочка. На Дарриле Кристи были темный костюм, белая рубашка, черный галстук — весь его вид подчеркивал благородную скорбь. Кровь прихлынула к лицу Хаммеля, и он был готов говорить с любым, кто хотел его слушать.

— Кто бы это ни сделал, — вещал он репортерам, — они будут гореть в аду. Верят они в него или нет — именно там они и окажутся. — Он смотрел прямо в объектив камеры. — Я хочу видеть, как они болтаются на виселице…

В этот момент звук выключили, осталась только картинка. Ведущий извинился перед зрителями и начал комментировать слова Хаммеля.

— Мистер Хаммель, — сообщил он, — близкий друг семьи. Посещение места преступления не могло его не расстроить…

Ребус внимательно смотрел на экран. Распалившийся Хаммель был в центре внимания камеры, но за его плечом мелькало бесстрастное лицо Даррила Кристи. Когда кто-то попытался задать ему вопрос, Даррил коротко покачал головой. Хаммель теперь указывал пальцем в камеру, словно преступник находился прямо перед ним.

— Жаль, что я не умею читать по губам, — сказала Кларк.

К Хаммелю лезли все новые микрофоны, но его пыл начал сходить на нет. Когда Даррил Кристи тронул его за руку, Хаммель кивнул, и оба направились к машине. Слово опять предоставили Ричарду Сорли, заговорившему о «необычнейшей тираде, которую мы только что выслушали». «Рейнджровер» просигналил, минуя оцепление и толпу журналистов, немного попетлял, а после вырулил на главную дорогу и резко набрал скорость.

— Мне придется прервать вас, Ричард…

Камера снова показывала двери больницы, откуда появилась Нина Хазлитт. В глазах ее стояли слезы, эмоции переполняли ее. Причина была в том, что ее ДНК пока не понадобилась и с ней обещали связаться позднее.

— Что вы об этом думаете? — спросил репортер с микрофоном.

— Я просто вне себя. Я верила в шотландскую правоохранительную систему, а тут получила настоящую пощечину. И не только я, но и все родственники…

— Что-то мне подсказывает, что скоро ты получишь еще одну эсэмэску, — сказала Кларк Ребусу.

В верхней части экрана появилась маленькая вставка: Демпси и Джеймс Пейдж покидают Эддертон на заднем сиденье большого седана.

— Нам-то что делать? — спросил один полицейский.

— Делай вид, что занят, когда они приедут, — посоветовал кто-то.

Через пять минут телефон Ребуса зазвонил. Это — легка на помине — была Нина Хазлитт. Кларк смотрела на Ребуса, а тот неспешно кивнул и предоставил вызову уйти в голосовую почту. Он выглянул в окно, но Нины нигде не увидел. Еще через пятнадцать минут появились Демпси и Пейдж. Демпси собрала команду и сообщила последние новости. На теле Аннет Маккай был обнаружен лобковый волосок. Сейчас проводится анализ, но волос, похоже, чужой. Образцы ДНК были взяты в семьях Джемаймы Салтон, Эмми Мернс, Зоуи Беддоус и Бриджид Янг.

— Но не Салли Хазлитт? — вмешалась Кларк.

Демпси помотала головой.

— Патологоанатом считает, что ни одно тело не пролежало так долго. Она даже не уверена насчет две тысячи второго года, когда исчезла Бриджид Янг. Если в итоге ДНК не совпадет, придется проверять версию Салли Хазлитт.

Кларк понимающе кивнула, и Демпси продолжила.

Потом Кларк и Ребус разыскали Джеймса Пейджа.

— Мы слегка заскучали, — призналась ему Кларк.

— Работы у вас полно, — отрезал он, не сводя глаз с Джилиан Демпси, чтобы та не ушла без него.

— Небольшой инструктаж не помешает.

Пейдж на мгновение оторвал взгляд от Демпси и свирепо зыркнул на Кларк.

— Хочешь назад в Эдинбург? Сама знаешь, это можно устроить.

— Ведешь себя как групи, [71] — парировала она. — Согласен на любое говно, лишь бы ближе к телу.

Она развернулась и вылетела из комнаты. Ребус помедлил, выдерживая взгляд Пейджа.

— Хотите что-то добавить? — спросил тот.

Ребус помотал головой и улыбнулся:

— Просто наслаждаюсь моментом.

Найти Кларк было нетрудно. Она сидела в машине, руки на баранке, глаза устремлены в лобовое стекло. Ребус сел на пассажирское место и закрыл дверь.

— Порядок? — спросил он.

— Полный.

Но голос у нее чуть дрожал.

— Не один же он во всем виноват.

— Да дело во мне, — отозвалась она. — Привыкла быть нужной в Эдинбурге. Дошла до того, поверила, будто я у руля.

— А теперь отставной козы барабанщица?

Ее лицо чуть расслабилось.

— Я в самом деле назвала его групи?

— Не сомневайся.

— Придется извиниться. — Она шумно выдохнула. — Так что будем делать теперь?

— Можем посмотреть на дельфинов.

— Ты хочешь прокатиться?

— Проясняется — вон даже голубой клочок появился. — Ребус кивнул на небо.

— Давай поедем на твоей машине.

Ребус уставился на нее, и она пояснила без слов: оторвала руки от баранки. Они дрожали.

— Это моя машина, — сказал Ребус.

Они поехали на мост Кессок, потом свернули направо к Блэк-Айл. Сделали еще один поворот у Фортроуз и вскоре оказались у Чанонри-Пойнт. Перед ними лежал залив Мари-Ферт; по обе стороны однополосной дороги тянулась площадка для игры в гольф — с игроками, несмотря на ветер.

— Играл когда-нибудь в гольф? — спросила Кларк с пассажирского сиденья «сааба».

— Упаси боже.

— Да наверняка пробовал.

— С какой стати? Потому что я шотландец? [72] — Спорим, пробовал.

Ребус задумался.

— В детстве, — признал он. — Никак не мог врубиться в тему.

— Мы живем в маленькой несерьезной стране. — Кларк смотрела в окно.

— Не такая она несерьезная.

— Не придирайся. Я просто хотела сказать, что ее бывает трудно понять. Я прожила здесь бо́льшую часть жизни и все равно не понимаю.