Онлайн книга «Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?»
|
Кофе и вода, бутерброды и пироги. Бирк-Ларсен бродил по гаражу, словно призрак, следил за тем, чтобы чашки были полны, тарелки не пустовали. Внимательный официант, скупой на слова. Когда он в очередной раз зашел в контору, где стояла кофеварка, его остановил Вагн Скербек: — Тайс, мне тут звонили. — Сегодня никаких дел, Вагн. Я варю кофе. — Я говорил с женой Янника. С той женщиной из гимназии. Бирк-Ларсен отставил наполовину наполненную чашку на стол и отошел в тень, чтобы их не увидели гости. — Сейчас не время… — Как раз сейчас… — настаивал Скербек. — Я уже сказал тебе. Позже. — Это важно. Бирк-Ларсен посмотрел на него. Та же невзрачная бандитская физиономия, которую он знал с детства, только морщин стало больше, а волос меньше. И вид все такой же: чуть испуганный, чуть глуповатый. — Я же сказал тебе, Вагн. Я варю кофе. Скербек вызывающе смотрел на него. Даже злобно. — Он здесь, — сказал он. Бирк-Ларсен тряхнул головой, потер подбородок, скулу, зачем-то отругал себя за то, что даже в такой день он не сумел как следует побриться. Потом спросил: — Кто он? — Тот, кого подозревает полиция. — Темные бегающие глаза Скербека горели. — Он здесь. И назвал имя. Произнес с брезгливой ненавистью, которую Скербек испытывал ко всем иностранцам. Через стеклянную перегородку Бирк-Ларсен нашел его взглядом. Постепенно люди начали расходиться, поминки подходили к концу. Спустя долгое время Бирк-Ларсен вышел из конторы, пересек помещение медленным тяжелым шагом, все еще не зная, какие слова сказать, что сделать. Пернилле благодарила учителя за венок. Рама, элегантный в черном костюме, с представительным и светским видом, недостижимым для Бирк-Ларсена, сказал: — Это от всей гимназии. От всех нас, учеников и учителей. Он посмотрел на Бирк-Ларсена, чего-то ожидая. Каких-то слов. — Нам нужно еще кофе, — сказал тот. Пернилле подняла на него глаза, удивленная грубостью мужа: — Ты хочешь, чтобы я принесла кофе? Кивок. Она ушла. Слова… — Спасибо, что пригласили нас в свой дом, — произнес учитель. Бирк-Ларсен смотрел не на него — на стол: чашки, стаканы, тарелки с недоеденным угощением. Закурил сигарету. — Для ее одноклассников это много значило. Его голос звучал гладко и мягко, акцент едва заметен. Совсем не так, как у большинства из них. Бормочут что-то нечленораздельное. Чужаки. Иностранцы. — И для меня тоже, — продолжал Рама. Он потянулся, чтобы притронуться к его руке. Что-то в глазах Бирк-Ларсена его остановило. Парки и зоны отдыха. Безопасные технологии и рабочие места в природоохранном деле. Дебаты шли хорошо. Хартманн знал это, как знал и ведущий, это было понятно по тону вопросов, по кивающим головам за камерами. И по скованным ответам Бремера. — Вы, разумеется, приветствуете все эти идеи, господин мэр? Вела дебаты женщина, уже знакомая Хартманну, умная и привлекательная. Кивок величественной седой головы. — Разумеется. Но давайте поговорим о другом. Об иммиграции, например. О вашей программе интеграции. — Он посмотрел в камеру, затем на Хартманна. — Признайтесь, Троэльс, ведь это всего лишь завлекательная пустышка. Хартманн напрягся: — Попробуйте повторить это в ваших гетто. Добродушный смех. — Мы построили приличное и доступное жилье для людей, которые прибыли сюда по большей части незваными. Нам показалось, что они были благодарны. Но мы не можем указывать им, где жить. Хартманн ощутил прилив раздражения. — Вы создаете условия для социального неравенства… — Давайте вернемся к вашей программе интеграции и ее ролевым моделям, — не дал ему договорить Бремер. — Вы были прямо-таки очарованы этими людьми. И это была ваша собственная идея. Почему? Почему они были так важны? — Социальное неравенство… — Почему мы должны относиться к иммигрантам не так, как к остальным гражданам? Да, я так же не потерплю дискриминации меньшинств, но вы желаете дать меньшинству такие права, в которых нам отказано. Нам, кто здесь родился. Почему вы не хотите обращаться с ними как с равными? Троэльс Хартманн сделал глубокий вдох. Уже столько раз человек, сидящий напротив него, разыгрывал свои коварные гамбиты… — Дело не в этом, как вы прекрасно понимаете… — Я не понимаю, — возразил Бремер. — Просветите меня. Хартманн не находил слов, сбитый с толку. Что известно Бремеру? Он явно что-то почуял. — Как-то не похоже, чтобы сейчас вы сильно гордились участниками своей программы. Что случилось? Да, Поуль Бремер что-то знал, и это было написано на его насмешливом лице. Хартманн мял руки. Открыл рот, желая что-то сказать. Ничего не сказал. В темноте услышал тихие указания: — Оставайтесь на нем. Камера один. Карьера политика может превратиться в прах в один миг. Из-за одного бездумного поступка. Из-за единственного неосторожного слова. — Я горжусь ими. — Неужели? — любезно улыбнулся Бремер. — Эти люди трудятся добровольно и бесплатно, делая Копенгаген лучше. Мы должны быть благодарны им, а не отмахиваться от них как от третьесортных жителей столицы… — Замечательно! — Позвольте мне ответить… — Нет-нет. Это просто замечательно. — Взгляд в камеру. Потом холодные глаза Бремера остановились на собеседнике. — Но разве не правда, что некоторые ролевые модели вашей программы на самом деле преступники? — Это абсурд… — Будьте честны с нами. Один из них замешан в убийстве. Ведущая заинтересовалась: — О каком убийстве вы говорите? — Спросите Троэльса Хартманна, — сказал Бремер. — Он знает. — Это дело расследуется? — Да, как я сказал, это дело об убийстве. Но… Бремер нахмурился, словно не желая углубляться в тему из соображений этики. Но он успел сказать достаточно. Бомба была брошена. — Хартманн заведует в городе образованием. Спросите у него. — Нет. — Ведущая была рассержена. — Это недопустимо, Бремер. Если вы не хотите говорить конкретно, то мы должны закрыть эту тему. — Недопустимо? — Он вскинул руки. — Недопустимо то, что… |