Онлайн книга «Закрытая книга»
|
— Известно. — Я сам собирался вам рассказать. Правда. — Неужели? Что же вы собирались мне рассказать, Джон? Как намеревались оправдать свой обман слепого человека? — Вы должны мне поверить, если я скажу… — А с чего это мне вам верить? С чего мне верить хоть единому вашему слову? Вы мне отвратительны, Джон, да-да, совершенно отвратительны. Не стану делать вид, будто я скорее оскорблен, чем зол, это не так. Я страшно зол. — Вы имеете на это полное право. — Обманывать слепца? Уму непостижимо! Это гнусно, Джон, гнусно. Неужели вы самому себе не противны? — Я все понимаю. — Ох, да вы с вашей поганой душонкой вполне друг друга стоите! — Позвольте мне все же объяснить… — Объяснить? А что тут вообще объяснять? Чего, интересно знать, вы надеетесь добиться своей жалкой софистикой? — Ну дайте же мне сказать. Когда я был в Национальной галерее, когда покупал головоломку… — Это ведь «Послы» Гольбейна, не так ли? — Миссис Килбрайд вам сказала? — Миссис Килбрайд?! Да ей что «Послы» Гольбейна, что черепашье дерьмо — все едино. — Тогда как же вы узнали? — С помощью моих чутких пальчиков! Головоломки ведь выпуклые, что твой «брайль». — На ощупь?! Ну, знаете, это… — Да не валяйте дурака! Вычислил сам. Больше вам и знать нечего. Итак, Джон, на чем вы остановились? — Это правда, там действительно не было головоломки с картиной Рембрандта, как вы и подозревали. Но я — только не спрашивайте почему — решил вместо него купить Гольбейна. По какому-то внутреннему побуждению, по необъяснимой прихоти. В ту минуту, Пол, клянусь, клянусь, у меня не было никакого намерения выдавать его за Рембрандта. Просто мне показалось… показалось, что вещица забавная, стоит ее купить. А потом, когда приехал домой, я хочу сказать, когда вернулся сюда и вы стали расспрашивать меня о поездке в Лондон, на меня что-то нашло, сам не понимаю что. У вас был такой унылый, подавленный вид, и я вдруг, к собственному изумлению, ни с того ни с сего выпалил, что мне в конце концов удалось купить именно то, что нужно. Пол, я всего лишь хотел доставить вам радость. Поскольку вы все равно видеть картину не могли, я и подумал: та или эта — какая разница? — Понятно. По внутреннему побуждению. По необъяснимой прихоти. Однако же вы сели и сложили-таки Гольбейна. Закончили целиком. Решили подкрепить иллюзию. Даже предоставили мне возможность продиктовать для книги пассаж о том, что такую картинку-головоломку и воображать не нужно, потому что она существует в реальности. Зачем, Джон? Ради всего святого, скажите, зачем? — Боже, как мне было тошно. Настолько тошно… настолько тошно, что я не сомневался — вот сейчас вы уловите испуг в моем голосе. Я не знал, что делать. Поймите же, я думал, что головоломка станет всего лишь… всего лишь метафорой. Я понятия не имел, что вы намеревались как раз о ней и писать. Повторяю, это была страшная глупость, но я совершил ее, чтобы доставить вам радость. — Н-да, Джон, признаюсь, я уж не знаю, что и думать. — Если вы хотите, чтобы я уехал, я это пойму. Сложу вещи и уеду прямо сейчас, если только вы того пожелаете. — В этой ситуации именно так и следует поступить. — Значит, решено? Хотите, чтобы я уехал? — Господи боже, знать бы, чего я хочу! Если вы уедете, с чем же я здесь останусь? С жалкой стопкой листков и дорогим, но бесполезным компьютером. С другой стороны… Хорошо. Хорошо. А теперь слушайте меня, Джон. Я хочу, чтобы вы очень внимательно выслушали вопрос, который я собираюсь вам задать. — Слушаю. — Вопрос такой: могу я вам доверять? — Пол, я… — Возможно, я сошел с ума, возможно, я рою себе яму глубже прежнего, но могу ли я вам доверять? Могу ли надеяться, что вы никогда больше не сыграете со мной такой же дурацкой шутки? Никогда не унизите меня подобным образом? — Уверяю вас, Пол, у меня вовсе не было таких намерений. — Отвечайте на вопрос. Могу я вам доверять? — Да. — Хорошо, Джон. Я готов считать, что все это произошло по случайному помрачению ума. Но теперь история закончена, точка. Никаких извинений, никаких оправданий. Больше мы о ней не будем вспоминать никогда. — Как вас понимать? Вы хотите, чтобы я остался? — По-моему, именно это я и сказал. — Я вам очень признателен, Пол. — И?.. — Что? — Чтобы духу этого Гольбейна не было. Не просто на столе, но вообще в моем доме. — Я избавлюсь от него немедленно. — И последнее. — Да? — Я давеча отпустил по вашему адресу несколько весьма нелестных замечаний. — Пол, я их заслужил. Не надо просить прощения. — Что вы их заслужили, мне известно, и я отнюдь не собирался просить прощения. Я хотел сказать совсем другое. — Извините. — Я вам уже говорил, перестаньте то и дело извиняться. С души воротит. — Это чисто нервное. Постараюсь держать себя в руках. — Так вот что я хотел вам сказать: я отпустил в ваш адрес несколько крайне нелестных замечаний, в частности, что-то вроде «Как вы сами себя терпите?». Помните? — Да, конечно. — А потом, если не забыли, я добавил: «Вы с вашей поганой душонкой вполне друг друга стоите!» — Да. — Запишите-ка это, пожалуйста. — Хорошо. * * * — Брр-р. Холоднее, чем я думал. — А если шарф завязать покрепче?.. — Возможно, вы правы. Секундочку. Да, так гораздо уютнее. Ну-с, Джон, может, сегодня вечером двинемся в противоположную сторону? — Как, вообще выйдем из деревни? — Нет. Если свернем направо за угол и обойдем деревню по часовой, а не против часовой стрелки, то не выйдем. — Хорошо. * * * Знаете, Пол, ваше предложение пойти против часовой стрелки напомнило принцип циферблата. Одиннадцать часов — церковь, три — пивная, девять — стадо овец. — Стадо овец? Неужели их еще не загнали домой? — Нет. Пасутся в поле за общинным выгоном. — Бог ты мой. Который же час? — Не забывайте, мы вышли раньше обычного. Сейчас чуть больше семи. — Пусть даже и так рано. А что там на выгоне? |