Онлайн книга «Острова в океане»
– Мы тут пьем с моим другом. – Я вашего друга знаю, – сказал молодой человек. – Мы знакомы уже много лет. Можно к вам подсесть, Том? Тем более у вас две дамы. – Мистер Родригес, диктор городского радио, – сказал Томас Хадсон. – А как ваша фамилия, Гинни? – Уотсон. – Мисс Уотсон. – Рад познакомиться, мисс Уотсон, – сказал диктор. Он был красивый молодой человек, черноволосый, загорелый, с ласковыми глазами, приятной улыбкой и большими, ухватистыми руками бейсболиста. Он и в самом деле играл в бейсбол, и не только в бейсбол, но и в азартные игры, и в его привлекательности было нечто от привлекательности профессионального игрока. – Может быть, мы позавтракаем все вместе? – сказал он. – Сейчас как раз время ленча. – Нам с мистером Хадсоном нужно съездить за город, – сказала она. – Я охотно позавтракала бы с вами, – сказала Гинни. – Вы мне очень понравились. – А он – приличный человек? – спросила она Томаса Хадсона. – Даже отличный. Во всей Гаване лучшего не найдешь. – Большое спасибо, Том, – сказал диктор. – Так вы решительно отказываетесь от завтрака? – К сожалению, нам нужно ехать, – сказала она. – Мы и так задержались. Встретимся в отеле, Гинни. Спасибо, мистер Родригес. – Вы, бесспорно, самая красивая женщина в мире, – сказал мистер Родригес. – Я всегда это знал, но сейчас я в этом убедился. – Пожалуйста, продолжайте так считать, – сказала она, и мгновение спустя они уже были на площади. – Что ж, – сказала она. – Все очень хорошо получилось. Гинни он понравился, и он, кажется, милый. – Он очень милый, – сказал Томас Хадсон, и шофер отворил перед ними дверцу машины. – Ты сам милый, – сказала она. – Жаль только, что ты уже так много выпил сегодня. Потому-то я и замяла разговор о шампанском. Кто была твоя смуглая приятельница у стойки бара? – Просто моя смуглая приятельница у стойки бара. – Хочешь выпить еще? Можно остановиться где-нибудь по дороге. – Нет. А ты хочешь? – Ты же знаешь, я никогда не пью спиртного, Но от бокала вина я бы не отказалась. – Дома у меня есть вино. – Вот и чудесно. Теперь можешь меня поцеловать. Здесь нас не арестуют. – Avonde vamos?[107] – спросил шофер, не поворачивая головы. – A la finca[108], – сказал Томас Хадсон. – Ах, Томми, Томми, Томми, – сказала она. – Ну что же ты меня не целуешь? Пусть он видит, это ведь ничего, правда? – Да. Это ничего. Можешь потом ему вырезать язык, если хочешь. – Не хочу. И вообще не хочу никаких жестокостей, теперь и никогда. Но ты милый, что предложил это. – Идея была недурная. Расскажи мне о себе. Ты все прежняя люби-меня? – Я такая же, как была. – Правда, такая же? – Конечно, такая же. В этом городе я твоя. – До отправления самолета. – Точно, – сказала она и поудобней устроилась на сиденье машины. – Посмотри, – сказала она. – Все нарядное, светлое осталось позади, и кругом грязно и неприглядно. Всегда с нами бывало так. – Не всегда. – Да, пожалуй, – сказала она. – Не всегда. Они смотрели на все грязное и неприглядное кругом, и ее зоркий взгляд и грациозный ум мгновенно отмечали то, что он сумел разглядеть лишь за долгие годы. – Вот теперь уже лучше, – сказала она. За всю жизнь она ни разу не солгала ему, и он тоже старался ей не лгать, но это очень плохо удавалось. – Ты все еще меня любишь? – спросила она. – Говори как есть, не приукрашивай. – Да. Ты сама должна знать. – Я знаю, – сказала она и в доказательство обняла его, если это могло служить доказательством. – Кто он, твой теперешний? – Не будем о нем говорить. Тебе бы он не понравился. – Скорей всего, – сказал он и так крепко прижал ее к себе, что, казалось, еще немного – и что-нибудь будет сломано, если один из них не высвободится. Это была старая их игра, и в конце концов высвободилась она и ничего не сломалось. – Ты всегда выигрываешь, – сказала она. – Тебе хорошо, у тебя грудей нет. – У меня многого нет, что есть у тебя. Ни таких длинных ног, ни лица, на которое взглянешь – и защемит сердце. – Зато у тебя есть многое другое. – Ну как же, – сказал он. – Например, по ночам – общество кота и подушки. – Сегодня я заменю тебе это общество. Долго еще нам ехать? – Одиннадцать минут. – Слишком долго при данных обстоятельствах. – Хочешь, я возьму руль и доеду за восемь? – Нет, не надо. Лучше вспомни, как я учила тебя быть терпеливым. – Это было самое разумное и нелепое, чему меня в жизни учили. Давай вкратце повторим урок. – А нужно? – Нет. Все равно уже только восемь минут осталось. – У тебя дома уютно? Постель широкая? – Увидишь, – сказал Томас Хадсон. – Что, уже начались обычные сомнения? – Нет, – сказала она. – Но я хочу широкую-широкую постель. Чтобы можно было совсем забыть про армию. – Есть широкая постель, – сказал он. – Настолько, что и для армии места хватит. – Не хами, – сказала она. – Знал бы ты этих Сынов воздуха. Даже самые лучшие под конец демонстрируют фотографии своих жен. – Слава богу, что я их не знаю. Мы хоть, может, и задубели от морской воды, но по крайней мере не именуем себя Сынами моря. – Расскажи мне про это, – попросила она, угнездив руку у него в кармане. – Нет. |