Книга 1974: Сезон в аду, страница 33 – Дэвид Пис

— Это был анонимный звонок. Мне сообщили, что Барри ездил в Морли в связи с Клер Кемплей, — сказал я с сигаретой в зубах.

— Что-нибудь еще?

— Не по телефону.

Рядом с аппаратом шариковой ручкой были нацарапаны слова «Молодой Хер» и шесть телефонных номеров.

— Нам надо встретиться до дознания, — сказал сержант Фрейзер.

На улице снова пошел дождь, и водители грузовиков побежали к кафе и сортиру, натянув пиджаки на головы.

— Где? — спросил я.

— В кафе «Анджело», через час? Напротив ратуши в Морли.

— Хорошо. Но я хочу попросить вас об одолжении. — Я поискал пепельницу, но не нашел и затушил сигарету о стену.

— О каком? — прошептал Фрейзер в трубку. В автомате запикало, и я бросил еще одну монету.

— Мне нужны имена и адреса рабочих, которые нашли труп.

— Какой труп?

— Клер Кемплей. — Я начал считать нарисованные вокруг телефона сердца, пронзенные стрелами.

— Ну я не знаю…

— Пожалуйста, — сказал я.

В одном из сердец кто-то красными чернилами написал «вмести навсигда».

— Почему я? — спросил Фрейзер.

— Потому что я думаю, что ты — порядочный парень, а мне нужна помощь, и я больше не знаю, кого попросить.

Молчание, потом:

— Чем смогу помогу.

— Тогда — через час, — сказал я и положил трубку, тут же снял ее, опустил еще одну монету и набрал номер.

Дез трахает жен зэков.

— Да?

— Скажите Би-Джею, что звонил Эдди, и запишите номер: 276 578. Пусть спросит Рональда Гэннона, комната 27.

Пошел ты, Кен порхатый.

Яположил трубку, снова снял, бросил еще одну монету, набрал номер.

Настоящая любовь — бессмертна.

— Питер Тейлор у аппарата.

— Здравствуйте. Кэтрин дома?

— Она еще спит.

Я посмотрел на отцовские часы.

— Когда она проснется, передайте ей, что Эдвард звонил, — сказал я.

— Ладно, — ответил ее отец так, как будто делал мне хрен знает какое одолжение.

— До свидания. — Я положил трубку, снова снял, опустил свою последнюю монету и набрал номер. В фойе из кафе вошла пожилая женщина, от нее пахло беконом.

— Оссетт, 256 199.

— Мам, это я.

— У тебя все в порядке, родной? Ты где?

Один мальчишка гонялся за другим вокруг бильярдного стола, размахивая кием.

— Да, все нормально. Я по работе.

Пожилая женщина села в одно из коричневых кресел напротив телефона-автомата и стала смотреть на грузовики и дождь.

— Мне, наверное, придется уехать на пару дней.

— Куда?

Парень с кием прижал второго мальчишку к сукну.

— На юг, — сказал я.

— Ты звони мне, ладно?

Женщина громко пернула, мальчишки в бильярдной перестали драться и прибежали в фойе.

— Конечно…

— Эдвард, я тебя люблю.

Мальчишки закатали рукава, приставили губы к рукам и начали ставить себе засосы.

— Я тебя тоже.

Пожилая женщина глядела на грузовики и на дождь, мальчишки плясали вокруг нее.

Я положил трубку.

ЛЮБОВЬ.

Кафе «Анджело», напротив здания администрации Морли, время завтрака — много народу.

Я сидел над второй чашкой кофе, состояние мое было далеко за пределами усталости.

— Тебе что-нибудь взять? — Сержант Фрейзер стоял у стойки.

— Чашку кофе, пожалуйста. Без молока, и две порции сахара.

Я огляделся. Каждый столик охранял забор из заголовков и рекламок: «Торговый дефицит 534 миллиона фунтов стерлингов», «Газ подорожал на 12 %», «Рождественское перемирие ИРА» [23] , фотография нового Джеймса Бонда. И Клер.

— Доброе утро, — сказал Фрейзер, ставя передо мной чашку кофе.

— Спасибо. — Я допил холодный кофе и глотнул горячего.

— Я сегодня с утра со следователем разговаривал. Он сказал, что дознание придется отложить.

— Неудивительно. Они дали себе слишком мало времени на подготовку.

Официантка принесла комплексный завтрак и поставила его перед сержантом.

— Ну да, ради родственников было бы неплохо закончить все к Рождеству.

— Черт, и правда. Родственники.

Фрейзер нагреб на вилку половину своего завтрака.

— Ты их знаешь?

— Нет.

— Милейшие люди, — вздохнул Фрейзер, подтирая куском хлеба желток и томатный соус.

— Да? — спросил я. Интересно, сколько Фрейзеру лет?

— Тело им отдадут, так что они хоть похоронить его смогут по-человечески.

— Похоронить — и дело с концом.

Фрейзер положил вилку и нож и отодвинул в сторону идеально чистую тарелку.

— Они вроде сказали — в четверг.

— Ясно. В четверг. — Я не мог вспомнить, когда мы кремировали отца: то ли в прошлый четверг, то ли в пятницу.

Сержант Фрейзер откинулся на спинку стула.

— Так что там насчет анонимного звонка?

Я наклонился вперед, понизил голос:

— Ну, как я уже сказал: посреди ночи, черт побери…

— Да ладно тебе, Эдди.

Я поднял глаза на сержанта Фрейзера: светлые волосы, водянистые голубые глаза, опухшее красное лицо, легкий ливерпульский акцент, простое обручальное кольцо. Он был похож на парня, с которым я сидел за одной партой на химии.

— Я могу говорить с тобой откровенно?

— По-моему, у тебя просто нет другого выхода, — сказал Фрейзер, предлагая мне сигарету.

— У Барри был источник, понимаешь? — Я прикурил.

— Ты хочешь сказать — осведомитель?

— Источник.

Фрейзер пожал плечами:

— Ну и?

— Вчера вечером мне позвонили на работу. Не представились. Просто — приезжай в «Радость» на Раундхей-роуд. Знаешь это место?

— Нет! — со смехом сказал Фрейзер. — Ну конечно, блин, знаю. А вот откуда ты, интересно, знал, что это не подстава?

— У Барри было много связей. Широкий круг общения.