Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
– Если хочешь, мы можем подняться наверх. Я кашлянул и отстранился. – Я не думаю… – Женат? – Нет. Больше… Она опустила свитер. – Я тебе просто не нравлюсь, да? – Да нет, дело не в этом. – Не волнуйся, дорогой. Я мало кому нравлюсь в последнее время. Жертва маньяка, известная по всей округе тем, что якшается с черномазыми – это я. Сейчас мне только и удается потрахаться что с неграми да придурками всякими. – Поэтому вы меня и спросили? – Да нет, – улыбнулась она. – Ты мне просто понравился. В машине – без сил, ковыряясь в порции рыбы с картошкой… те, которые остались в живых. Я посмотрел на часы. Мне пора было ехать. Под арками, под темными-претемными арками: Свайнгейт. Мы договорились встретиться в пять – в пять, потому что будет еще светло. Я поставил машину в начале улицы и сразу же увидел его в противоположном конце, там, у гостиницы «Скарборо», в том же плаще и шляпе, несмотря на погоду, назло погоде, с тем же чемоданчиком, как и в прошлый раз: Воскресенье, 26 января 1975 года. – Отец Лоуз, – сказал я, держа руку в кармане. – Джек, – улыбнулся он. – Сколько лет, сколько зим! – Их все равно не хватит. – Джек, Джек. Все тот же, все та же печаль. Я думал: не здесь, не на улице. – Может, зайдем куда-нибудь, в какое-нибудь тихое место? – предложил я. Он кивнул на большое черное здание, нависшее над «Скарборо»: – «Гриффин»? – Почему бы и нет. Святой отец Мартин Лоуз повел меня за собой, он шел, сгорбившись, на шаг впереди – великан, слишком крупный для этого мира, равно как и для следующего, его седые волосы торчали из-под шляпы, облизывая воротник его плаща. Он обернулся, чтобы подогнать меня, между прохожими, мимо магазинов, между машин, под строительными лесами – в темное фойе «Гриффина». Он махнул рукой в сторону пустых стульев в дальнем углу зала, двух стульев с высокими спинками, под незажженной лампой. Я кивнул. Мы сели, он снял шляпу, положил ее на колени, поставил чемоданчик к ноге. Он снова улыбнулся мне сквозь длинную седую щетину и грязную желтую кожу, похожую на старую газету, похожую на мою. От него пахло рыбой. К нам подошел официант-турок. – Махмет, – сказал отец Лоуз. – Как у вас дела? – Отец, я так рад вас видеть. У нас все хорошо, у нас всех. Спасибо. – А как школа? Малыши привыкли? – Да, отец. Спасибо. Все вышло точно так, как вы говорили. – Ну, если я когда-нибудь чем-то еще смогу вам помочь, пожалуйста… – Вы слишком добры, честное слово. – Не стоит. Мне самому было приятно. Я закашлялся, заерзал в своем пиджаке. – Вы уже готовы заказать, отец? – Да, по-моему, готовы. Джек? – Брэнди, будьте любезны. И кофе. Целый кофейник. – Очень хорошо, сэр. Отец? – Чайник чаю. – Ваш обычный сорт? – Да, спасибо, Махмет. Он быстро поклонился и ушел. – Очень милый человек. Он здесь не так давно, с тех пор как у них там начались проблемы. – Хороший английский. – Да, превосходный. Ты скажи ему об этом – будет тебе другом на всю жизнь. – Я ему такого удовольствия не пожелаю. Отец Лоуз снова улыбнулся той же загадочной улыбкой легкого недоверия, от которой его собеседника бросало то в жар, то в холод. – Да ладно уж, – сказал он. – Ты слишком строго к себе относишься. Мне приятно быть твоим другом. – Вряд ли это чувство можно назвать взаимным. – Палки и камни, Джек. Палки и камни. – Она вернулась, – сказал я. Он опустил глаза на шляпу, которую держал в руках. – Я знаю. – Как ты мог? – Твой звонок прошлой ночью. Я почувствовал… – Что почувствовал? Мою боль? Фигня все это. – Ради этого ты и хотел со мной встретиться? Чтобы оскорбить меня? Все нормально, Джек. – Посмотри на себя, ты – лицемерный ублюдок, сидишь тут, весь такой пафосный, прямо папа римский, в своем грязном старом плаще, со шляпой на хрене и чемоданчиком с секретами, со своим крестом и молитвами, с молотком и гвоздями, раздавая благословения гребаным негритосам, претворяя чай в вино. Мартин, это я, Джек, а не какая-нибудь одинокая, пятьдесят лет не траханная старушка. Я там был, помнишь? Той ночью, когда ты так облажался. Я замолчал. Он сидел, не говоря ни слова. Той ночью, когда Майкл Уильямс в последний раз держал Кэрол в объятиях. Он сидел, крутя в руках шляпу. Той ночью, когда Майкл Уильямс… Он поднял глаза и улыбнулся. Той ночью… Я снова открыл было рот, но сообразил, что он улыбнулся официанту. Махмет поставил напитки, достал из кармана маленький конверт и стал совать его священнику в руку. – Махмет, я не могу. Не стоит. – Отец, я настаиваю, – сказал он и удалился. Я оглядел зал «Гриффина»: официант торопился обратно в свою нору, в подвал, старуха с палкой пыталась встать со стула с высокой спинкой, ребенок читал комикс, конторка у входа была освещена тусклым желтым светом, старых брошюр, картин и свечей почти совсем не было видно, и мне стало ясно, почему святой отец Мартин Лоуз выбрал именно «Гриффин», похожий на старую церковь, нуждающуюся в ремонте. Он наклонился вперед, все еще держа в руках шляпу. – Я могу тебе помочь. – Так, как ты помог Майклу Уильямсу? – Я могу сделать так, чтобы этого больше не было. – Ты уже сделал так, чтобы Кэрол больше не было. – Сделать так, чтобы это прекратилось. Я посмотрел на его шляпу, на длинные пальцы с белыми ногтями. – Джек? – Я хочу, чтобы это прекратилось. Закончилось. – Я знаю. И оно закончится, поверь мне. – А другого пути нет? Только один? – Я снял номер. Мы можем подняться туда прямо сейчас, и все закончится. Я смотрел на старуху с палкой, на ребенка в углу, на брошюры и картины, на меркнущий свет. |