Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
Юбела, Юбело… – Не сегодня, – сказал я. – Я буду ждать. – Я знаю. Я шел обратно через городскую площадь, луна, почти полная, поднималась в синем вечернем небе, я шел обратно, мимо девушек и парней с планами на пятничный вечер, на начало юбилейных дней, обещавших дожди и возможность совокуплений, я шел через городскую площадь обратно в редакцию, зная, что могло произойти в номере наверху, обратно к тому, что уже поджидало меня совсем в другом месте, там, на моем столе, среди дождя и совокуплений. Я начинал нервничать. Я опустил крышку унитаза и достал из кармана письмо. Я подумал об отпечатках пальцев и о том, что сказали бы полицейские, но, с другой стороны, откуда им знать, что я в курсе, я уверен, что они ни о чем не догадываются. Я снова посмотрел на штемпель отправителя: Престон. Отправлено вчера. Заказное. Я разрезал верхний край конверта концом авторучки. С помощью той же авторучки я вытащил из конверта лист бумаги. Он был сложен вдвое, на тыльной стороне проступили красные чернила. Внутрь листа было что-то вложено. Я развернул его, чтобы прочитать написанное. Меня затрясло, уксус – в глазах, соль – во рту. Так это кончиться не могло. – Я позвоню Джорджу Олдману, – сказал Хадден, не отрывая взгляда от листа плотной писчей бумаги, лежавшей на его рабочем столе, не глядя на его содержимое, лежавшее рядом. – Так, ну ладно. Он сглотнул, снял трубку и набрал номер. Я ждал, луна закатилась, дождь прошел, ночь пропала. Было поздно, слишком поздно, я опоздал на целую сотню лет. Легавый в форме приехал прямо к зданию Йоркширского главпочтамта, положил конверт вместе с содержимым в пластиковый пакет и повез Хаддена и меня прямо туда, в Милгарт, где нас под белы рученьки проводили в кабинет начальника уголовного розыска Ноубла, то есть в бывший кабинет Олдмана, где они – Питер Ноубл и Джордж – уже сидели и ждали нашего прибытия. – Садитесь, – сказал Олдман. Рядовой положил прозрачный пакет на стол и удалился. Ноубл достал пинцет и выложил из пакета конверт и письмо. – Вы оба до него дотрагивались? – спросил он. – Только я. – Не волнуйся, мы потом снимем твои отпечатки, – сказал Олдман. Я улыбнулся: – Они у вас уже есть. – Престон, – прочитал Ноубл. – Дата отправления? – Похоже, вчера. Казалось, они оба углубились в свои мысли. Хадден сидел на краешке стула. Ноубл положил письмо обратно в прозрачный пакет и подвинул его к Джорджу Олдману вместе с конвертом и маленьким свертком. Тот стал читать: Из ада. Господин Уайтхед, Посылаю Вам кусочек кожи, снятый мною с одной из женщин и сохраненный специально для Вас. Все остальные кусочки я зажарил и съел, и это было объедение. Если Вы еще хоть немного подождете, я пошлю вам окровавленный нож, которым они были срезаны. Я знаю, что Вы это оцените. Поймайте меня, когда сможете. Льюис. Никто не проронил ни слова. Через некоторое время Ноубл сказал: – Льюис? – Это ведь ненастоящее имя, да? – спросил Хадден. Олдман поднял глаза и уставился на меня через стол. – Как думаешь, Джек? Настоящее? – Этот текст взят из письма, отправленного некоему Джорджу Лаку в Лондоне во время убийств Джека-Потрошителя, в XIX веке. Ноубл покачал головой: – Это ведь ты написал ту статью под названием «Йоркширский Потрошитель»? – Да, – тихо сказал я. – Это был я. – Восхитительно. Отличная статья, черт побери. Олдман: – Ладно, Пит, не надо. – Да ничего, спасибо. Хадден: – Джек… – Значит, теперь каждый сумасшедший придурок, от Лидса до Тимбукту, будет присылать нам такие письма. Так, ради собственного удовольствия, бляха-муха. Олдман: – Пит… – Это не сумасшедший. Это он. – Не сумасшедший? Да ты только посмотри на это. Как ты можешь сидеть тут и рассуждать, мать твою? Я показал на маленький сверток, лежавший у его локтя, на тонкий кусочек кожи, срезанной с миссис Мари Уоттс: – Какие тебе еще нужны доказательства? Снаружи, на ступеньках, среди ночи я достал сигарету и закурил. – Что у тебя за проблемы с Ноублом? – спросил Хадден. – Не нравится он мне. – Он тебе не нравится? – Он – мне, а я – ему. – Ты, похоже, действительно уверен, что это письмо настоящее. – А что? Ты так не думаешь? – Не знаю, Джек. То есть откуда мне знать, черт побери, каким должно быть письмо серийного убийцы? Я открыл дверь – они были в сборе, стояли, повернувшись ко мне шестью белыми спинами. Я снял пиджак, налил себе стакан скотча, сел и взял в руки «Эдвина Друда». Они по-прежнему стояли ко мне спиной и смотрели на луну. Я улыбнулся сам себе и начал насвистывать: – Мой любимый стоит на балконе… Взвившись, Кэрол пролетела через всю комнату, обнажив зубы и ногти, нацелив их мне в глаза, в уши, в рот. Она вышвырнула меня из кресла на пол. Крича: – Ты думаешь, это смешно? Тебе смешно, да? – Нет, нет, нет. Смеясь: – Смешно? – Успокойся, я просто хочу отдохнуть. Шипя: – Такое светопреставление, а ты хочешь отдохнуть. К стенке бы тебя поставить. Остальные скандируют: – К стенке его, к стенке! – Пожалуйста, умоляю, оставьте меня в покое. Издеваясь: – Оставьте меня в покое, оставьте меня в покое? А нас кто оставит в покое, а, Джек? – Простите меня, пожалуйста… Насмехаясь: – Нам мало твоего «простите»! Они открыли окна, дождь заливает, занавески вздымаются. |