Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
Тишина. Потом я говорю: – Но почему? – Судебная медицина, Бобби, – говорит Олдерман. – Твои следы на ее одежде, ее – на твоей, ты везде – в ее квартире, под ее ногтями и в ее влагалище, на…уй. – Но зачем? Зачем мне ее убивать? Тишина. – Боб, мы знаем, – говорит Олдерман, глядя на Ноубла. – Что знаете? – Что она была беременна, – подмигивает он. Тишина, потом Ноубл говорит: – И ребенок был твой. Я ору, мои ладони прижаты к столу, Олдерман и Прентис пытаются удержать меня на месте, Ноубл уходит. Крича снова и снова, опять и опять. – Спросите его, спросите Эрика Холла, мать его. Приведите его сюда. Это не я. Это не я, мать вашу. Я бы никогда не смог. Порезы, которые будут вечно кровоточить, ушибы, которые никогда не заживут, – Спросите его, спросите эту чертову падлу. Это он, я знаю, что это он. Это не я. Я не смог бы. Никогда в жизни! Крича снова и снова, опять и опять. Я захлебываюсь, моя голова зажата у кого-то подмышкой, Олдерман и Прентис пытаются усадить меня на место, Ноубла нет. – Все дело в том, – говорит Ноубл, – что, если верить Эрику, Дженис звонила ему и просила защиты. От тебя. – Херня собачья. – Ладно, тогда откуда он знает о том, что она была беременна от тебя, если она никогда ему не звонила? – Она звонила ему, чтобы попросить денег. Она была его информатором до тех пор, пока он не стал ее сутенером. – Бобби, Бобби, Бобби. Давай не будем переливать из пустого, бля, в порожнее. – Слушай, я же тебе говорю. А ты не слушаешь. Я видел ее в ту прошлую субботу, четвертого числа. Она была в Брэдфорде и должна была встретиться там с Эриком, но он послал за ней фургон. Они ее повязали и отделали, понятно? – Отделали? – Изнасиловали. Спроси Радкина и Майка. Они заходили за мной к ней на квартиру, они видели, в каком она была состоянии. – Ага, только вот они думают, что это сделал с ней именно ты. – Что – это? – Избил ее, бля, до полусмерти. – Херня, херня собачья. – Твои следы на всем ее теле. – Естественно. Я же ее любил, мать вашу. – Боб… – Послушай, я просыпался рядом со своей женой со спермой в пижаме, просыпался весь, бля, в сперме, потому что мне без конца снилась она. – Е-мое, Фрейзер. Одни… Одни вместе: Я закрываю глаза, ты зовешь меня по имени. Сигарета, пластиковый стакан, порножурнал. Туфли не на ту ногу, без шнурков. Пальцы вокруг моего горла, пальцы в моем горле. Пальцы под скальпом, пальцы на висках. Ты закрываешь глаза, я зову тебя. Одни вместе — Одни. – Вы собираетесь предъявить мне обвинение? Прентис пододвигает ко мне стакан с чаем. – На, Боб, выпей. – Скажи мне прямо. – Похоже, дело плохо, совсем плохо. – Я этого не делал, Джим. Это был не я. – Пей чай, Боб. А то остынет. Черные параши, запачканые сном, вдоль по белым коридорам, набитым воспоминаниями, к окровавленной подушке, набитой перьями альбатроса, последний взгляд на счастливые дни через закрывающиеся двери и окна, к столу и трем стульям под лампочкой в железной сетке. – Давайте еще раз начнем сначала. Я отодвигаю от себя пластиковый стакан и вздыхаю: – Как хотите. – Когда ты с ней познакомился? – спрашивает Ноубл, прикуривая. – В прошлом году. – Когда? – 4 ноября. – На Хэллоуин? Я киваю, никто не улыбается. – Где? – Она стояла на дороге у «Радости», пьяная. Похоже, пыталась кого-то снять. Поэтому мы ее арестовали. – Мы? – Я и Радкин. – Инспектор Радкин? – Да, инспектор Радкин. – Дальше? – Привезли ее сюда. Выяснили, что ее прикрывал Эрик Холл из Джейкобс Уэлла и… – Инспектор Эрик Холл? – Да, инспектор Эрик Холл. – И как вы поступили, когда вы это выяснили? – Я повез ее домой. – Один? – Да. – И тогда все и началось? – Да. – И как часто ты с ней встречался? – Когда только мог. – То есть? Я пожимаю плечами: – Через день. Все стало проще, когда Эрик переселил ее сюда, в Чапелтаун. – Погоди, значит, ты говоришь, что Эрик Холл, инспектор Эрик Холл снял квартиру в Лидсе для проститутки, имеющей судимости? Я киваю. – Какого лешего ему это понадобилось? – А ты спроси его. Ноубл со всей силы бьет ладонью по столу. – Мать твою, Фрейзер. Я тебя спрашиваю. – Она сказала мне, что он сделал это в знак благодарности за ее услуги. Широкий жест, так сказать. – И ты ей поверил? – Тогда – да. – Но… – Но потом я узнал, что он был ее сутенером и что он снял ей квартиру, чтобы она могла принимать клиентов. – И каким образом ты это узнал? – От Джозефа Роуза. Он значится в картотеке как мой личный информатор. Ноубл смотрит на Олдермана. Олдерман кивает Прентису. Прентис встает и выходит из камеры. Ноубл поднимает глаза от своих записей. – Ладно, значит, в течение почти целого года, начиная с прошлого ноября, ты регулярно встречался с Райан? – Да. – И это обычно происходило в ее квартире на Спенсер Плейс? – С января, да. – И все это время ты не знал о том, что она работает на инспектора Холла? – Как проститутка – нет. Но я знал, что она ему звонила. – Но ты знал, что она была проституткой? |