Онлайн книга «Хочу бабу на роликах!»
|
– Да, – твердо ответила я. – Мама говорила, он от тебя в полном ауте. – Дуняшка, отвяжись, давай лучше поговорим про Габриэля. – Давай! – обрадовалась девочка. – Знаешь, у него абсолютный слух. Он может насвистеть хоть целую симфонию. – Так ему надо музыкой заниматься! – А он говорит, что ему главное – овладеть серьезной профессией. Он хочет стать фармацевтом. У него и отец, и мама фармацевты. Кстати, мама у него белая. – Так это аптека его родителей? – Наполовину. Хочешь, сходи завтра туда часа и четыре, посмотришь на него, а потом поделишься впечатлениями. – Нет вопросов. Обязательно загляну, мне, кстати, надо купить витаминные капли для глаз. Но посмотреть на Габриэля мне не пришлось. Вечером Дуня ворвалась ко мне: – Саша, тебе письмо по электронной почте! «Глубокоуважаемая Александра Андреевна, прочитал вашу пьесу под названием „Хочу бабу на роликах!“ и загорелся желанием поставить ее на сцене моего антрепризного театра. Но для начала должен заручиться вашим согласием. Если согласие будет получено, в начале апреля надеюсь приступить к репетициям. Мечтаю лично встретиться с вами. Очень прошу со мной связаться. С искренним восхищением, Михаил Лобов». У меня подкосились ноги. Антреприза Лобова – это марка! И почти гарантированный успех. У него всегда играют лучшие актеры, и он точно знает, какая пьеса станет популярной. – Саша, Саша, ты попросишь маму, чтобы взяла меня в Москву на премьеру? Саша, это же я придумала, чтобы ты пьесу писала, – тормошила меня Дуня в полном восторге. – Ты помнишь, помнишь? – О да, конечно. И почти тут же позвонила Эмма: – Сашка, получила сообщение? – Эмма, я даже не знаю, что сказать! – А ты молчи, то есть нет, ты скажи, во-первых, ты согласна отдать ее Лобову? – Конечно, даже и думать нечего! – Прекрасно. Насчет денег мы договоримся, можешь на меня положиться! Теперь еще один вопрос: под какой фамилией хочешь прославиться? – Под какой фамилией? – как эхо повторила я. – Я не думала… – Быстрее думай. Хочешь быть Александрой Ордынцевой, как в паспорте, или как-то иначе? – Иначе! Никаких Ордынцевых. Пусть будет Соболева, это девичья фамилия моей мамы. – Александра Соболева? А что, красиво звучит. Годится. – Саша, Саша, надо взять псевдоним, псевдоним! – толкала меня под руку Дуня. – Что там моя дочура болбочет? – засмеялась Эмма. – Требует, чтобы я непременно взяла псевдоним. Но Соболева и есть псевдоним. Моя девичья фамилия Бережкова. – Ладно, сойдет, – хмыкнула Дуня. – Саш, дай ей по заднице, чтоб не приставала, когда люди о деле говорят. Слушай меня, тебе придется приехать в Москву, Лобов хочет, чтоб ты тут с ним поколбасилась, говорит, во время работы над пьесой могут возникнуть по тексту разные вопросы, и хорошо бы ты была в зоне досягаемости. Он вообще жаждет с тобой познакомиться. Все расспрашивал меня, есть ли у тебя еще пьесы. Я туману навела, жуть. Но я считаю, тебе сразу с места срываться не стоит, цену набьем маленько, пока мы тут все утрясем… – Мы? – Саня, а ты думала? Я, можно сказать, спонсор! Решила новым делом поинтересоваться… – Эмма, у меня нет слов! – Главное, чтоб у тебя слова на бумаге находились, а по телефону хоть мычи! – Погоди, но это же меняет все дело. – Почему? – Ты Лобову навязала мою пьесу? – Ты что, подруга, охренела? Что я могу навязать, я ж в этом как свинья в ананасах… – В апельсинах, – машинально поправила я. – Один хрен! Слушай меня внимательно и заруби на своем гордом носу: я через пятые руки подсунула Лобову твою пьесу! Можешь мне поверить, это было нелегко. А через неделю через те же пятые руки он до меня добрался. Вынь ему да положь автора. Зачем, спрашиваю, а он говорит: надо! Очень, мол, автор талантливый, пьеса – блеск, веселая, но умная, и к тому же роли прекрасно выписаны. А ты говоришь – навязала. – Эмма, это все правда? – Святой истинный крест! – Ой, мамочки… – Сашка, я думаю, Лобова надо немножко помурыжить. Чтоб не думал, что ты ради него с пальмы спрыгнешь и полетишь… – С какой еще пальмы? – Ну я это так, для красоты. Он знает, что ты живешь в Испании. Я ж ему не стану докладывать, что ты у меня обретаешься. Говорю ж, туману напустила… Значит, так, Александра, слушай сюда! У тебя в Москве жить есть где? – Ну я могу, конечно, остановиться у Ульяши… – Остановишься у меня. – Нет, спасибо, конечно, но я и так у тебя живу, а в Москве меня это будет стеснять. – Ну тогда я подыщу тебе квартирку на время, это не проблема. А ты пока займись одежонкой. – Какой одежонкой? – Ну купи себе там несколько костюмчиков, платьиц, пальтишко приличное. Ты должна выглядеть, чтобы они видели, что я им не бросовый товар предлагаю. – Извини, Эмма, но это чушь. Встречают по одежке, провожают по уму. – Да, ум твой уже оценили, теперь нехай видят, что ты еще и офигительно красивая баба. Пойми, чудачка, хорошая тряпка бабе уверенности придает, так что не жмись. А вдруг кого знакомого встретишь, надо, чтоб ни одной старой шмотки не было, усекла? – Усекла. – Вкус у тебя есть, получше моего будет, мне это уже Дунька объяснила, а бабок не жалей. Значит, так, через десять дней жду тебя в Москве. – Саша, Саша, скажи, что я хочу на премьеру! – толкала меня в бок Дуня. Я только рукой махнула. – Ты почему насчет меня не сказала? – Рано! – А когда же? – Ближе к делу! Я просто потребую от Эммы, чтобы ты была на премьере – А если она не согласится, скажи, что больше не станешь править ее кошмарики! – Гениальная идея! А на другой день Дуня вернулась из школы грустная. – Что случилось? – Габриэль ногу сломал. – Бывает, не грусти. Срастется у него нога. Он молодой, через два месяца бегать будет… – Но ты его уже не увидишь, ты уедешь. – Я же вернусь. Мне, знаешь ли, очень тут нравится. – Слушай, а ты когда издашь свои пьесы, внизу напишешь: Майорка, Кан-Пастилья, такой-то год? |