Онлайн книга «Жизнь коротка»
|
Как-то раз Сет пришел один. На вопрос: «Где Шелла?» — ответил: — Мы расстались. Я был в отчаянии. Затем купил новый автомобиль и поменял жилье. Теперь я счастлив… Лора и Алик жили хорошо, но экономно. Каждый месяц они выплачивали банку тысячу долларов. Плюс — телефон, электричество, газ, развлечения… Они любили путешествия, мюзиклы и слабые коктейли. Они хотели завести собаку, но передумали. Собака могла испортить ковры. А грабителей в их пригороде не было. Лора и Алик слышали, что некоторым эмигрантам живется плохо. Вероятно, это были нездоровые люди с паршивым характером. Вроде двоюродного брата. Можно ли считать здоровым человека, который пьет из горлышка?.. Алик и Лора жили дружно. Они жили так хорошо, что Лора иногда восклицала: — Милый, я такая счастливая! Они жили так хорошо, что даже придумывали себе маленькие неприятности. Алик, хмурясь, говорил: — Знаешь, утром я чуть не сбил велосипедиста. Лора делала испуганные глаза: — Будь осторожнее. Я прошу тебя — будь осторожнее. — Не беспокойся, дорогая. У меня прекрасная реакция… Бывало, что Алик являлся домой с виноватым лицом. — Ты расстроен, — спрашивала Лора, — в чем дело? — А ты не будешь сердиться? — Не знаю. Говори, а то я заплачу. — Поклянись, что не будешь сердиться. — Говори. Скажи мне всю правду! — Только не сердись, дорогая. Я виноват. Я купил тебе итальянские сапожки. — Ненормальный! Мы же договорились, что будем экономить! Покажи… — Мне страшно захотелось. И цвет оригинальный. Такой, коричневый… Ты не сердишься? Поклянись, что не сердишься!.. По воскресеньям Алик и Лора долго завтракали, беседовали, курили. Иногда Лора читала вслух русскую газету. Проблемы, волновавшие эмигрантов, казались им надуманными. — Разве трудно, — говорила Лора, — получить американскую специальность? — Действительно, — соглашался Алик, — ты права. Единственная проблема — вырваться из русского гетто… В это утро Алик и Лора долго завтракали. Потом ходили в магазин. Потом смотрели телевизор. Потом уснули на веранде. А когда проснулись, Лора начала таинственно улыбаться. Алик притворно нахмурился: — В чем дело? — А ты не рассердишься? Поклянись, что не будешь сердиться. — Что случилось?.. Ну хорошо, клянусь. — Я купила билеты на «Грека Зорбу». Ужасно дорогие. Мне их уступила Айрин Берд. У Айрин заболела дочка… Ты не сердишься? — Вообще-то я собирался покрасить гараж. Но если тебе хочется… — Мне ужасно хочется. — Начало в восемь? Значит, надо переодеваться и ехать. — Милый, я такая счастливая!.. Минут через сорок они уже ехали по хайвею. Алик вел машину легко и уверенно. В правой его руке дымилась сигарета. Лора устроилась на заднем сиденье. Они миновали кладбище, парк и, не доезжая моста, свернули влево. Над крышами вспыхивала и гасла реклама «Филипп Моррис». Из бьюика в первом ряду доносились звуки транзистора. Был тот особый час, когда еще светло, но фонари уже зажжены. Стены пакгаузов были темнее неба. Огни реклам светили прерывисто и неровно. Алик повернулся к жене: — Мы поедем короткой дорогой, через тоннель. Затем — под эстакадой и мимо виадука. Около церкви еще раз свернем налево. А потом вдоль реки до самого Манхэттена. — Поезжай, как считаешь нужным, — сказала Лора. — Хорошо, что ты купила билеты, — продолжал Алик, — я очень рад. Мы не должны превращаться в обывателей. Завтра же выпишу какой-нибудь солидный журнал. — В котором поменьше рекламы. А то я расстраиваюсь. Знаешь, что меня раздражает в Америке? Здесь всегда есть такое, что не по карману даже состоятельным людям. Даже если имеешь шестьдесят тысяч в год. — О’кей! Значит, надо иметь восемьдесят, девяносто. Не беспокойся, мы к этому идем. Крис и Барни меня очень ценят. — Я тоже на хорошем счету. Иза все чаще приглашает меня на ланч. В сентябре подарила мне духи. Вернее, одеколон. — Цена не имеет значения. Дело в принципе… — Она меня ценит. — Не сомневаюсь… Мы, кажется, проехали тоннель. Ты не обратила внимания? — Я об этом не думала. — О’кей, направление верное. Потратим лишних три минуты. — Будь повнимательнее… К этому времени стемнело. Огни реклам светили назойливее и ярче. Теперь Алик и Лора двигались пустынными улицами. Тротуары были завалены мусором. Около магазинов было развешано дешевое тряпье. Возле баров толпились подозрительные личности. В основном чернокожие и латиноамериканцы. Лора почувствовала себя неуютно. Ей больше не хотелось в театр. Ей хотелось быть дома и смотреть телевизор. Ей хотелось пить коктейль и слушать музыку. И тут она расслышала: — Неужели мы заехали в Гарлем? — Не может быть! — Боюсь, что это так. Только что мы ехали по Ленокс. Впереди — Сто двадцать первая улица. Мы чуть выше Центрального парка. Посмотри вокруг, атмосфера говорит за себя. — Надо спросить дорогу у полицейского. — Боюсь, что здесь нет полицейских. — О Господи! — Не волнуйся. Все будет хорошо. Не так уж страшен Гарлем, как его изображают. Смотри, вон женщина с ребенком… Они поехали дальше. Им попадалось все больше разрушенных домов. Пустые квадраты окон были наполнены темнотой. У стен валялись бродяги. На перекрестках толпились группы чернокожих, едва различимых во мраке. Вопли транзисторов заглушали человеческую речь. Алик еще раз свернул налево и затормозил: — Кажется, мы заехали в тупик. Видишь, какие-то доски. Надо выйти и спросить дорогу. — Спроси, не выходя из машины. — Это невозможно. Черные изъясняются на отвратительном жаргоне. На расстоянии их очень трудно понять. — Подзови одного из них сюда. — Это может показаться им оскорбительным. Алик вылез из машины. Потом сказал: — Запрись на всякий случай изнутри. — Я боюсь. — Не бойся. Я ведь могу договориться с кем угодно. Хулиганы меня всегда уважали. — Возвращайся скорее… Впереди раскинулась строительная площадка. Компрессор был накрыт брезентом. За фанерными щитами темнела глубокая яма. На краю сидело трое или четверо оборванцев. Чуть ближе к машине, около покосившейся неоновой вывески «Гросери», стояли еще двое. Один — гигант в морской фуражке. На плечах у другого было что-то вроде одеяла. Запах марихуаны ощущался в десяти шагах. |