Онлайн книга «На одном дыхании!»
|
Марина все смотрела на Разлогова – теперь покойного. Ах как она знала эту привычку щуриться от раздражения! Как она знала… все, руки, плечи, ноги, массивные, тяжелые от тренированных мышц. И щеки, заросшие жесткой щетиной… Знала их запах, прикосновение к разгоряченной коже, знала, как часто он дышит, когда хочет ее, Марину! Куда там Вадиму Дульчину в четвертом акте «Последней жертвы»! Или это был третий?.. Марина коротко и глубоко вздохнула, еще раз посмотрела на живого Разлогова, подняла подбородок и сказала нараспев: – Бедная, бедная… Господи, бедная девочка… – Ка… какая девочка? Марина на него взглянула – он нацепил очочки-половинки и тоже рассматривал картинки. С упоением. – Кто девочка, Марина? – Его жена, конечно. То есть вдова. – Вдо-ова!.. – удивился муж. Не буду больше смотреть на живого Разлогова, решила Марина и опять посмотрела… На его двери в общежитском коридоре висел «График дежурств». Она подходила и читала по слогам «Раз-ло-гов» и думала, как она будет Марина Разлогова. …А фамилию, кстати сказать, она так и не поменяла!.. Костя опять забубнил что-то, но она вся уже была там, в этом общежитском коридоре, пропахшем щами, плесенью и табаком, у заветной двери с «Графиком дежурств», и сердце у нее замирало, как тогда, когда она стучала и изо всех сил ждала, когда Разлогов появится на пороге и скажет громко и радостно: – Как?! Опять приперлась?! А потом за шею втянет ее внутрь, целуя безостановочно и жарко, словно в последний раз, и она всем телом, от макушки до пяток, будет чувствовать его, такого сильного, такого безрассудного, храброго от желания!.. Такого юного. Такого живого. Такого любимого. Такого отвратительного. Такого чужого. Ненавистного. – Костенька, – сказала Марина почти своим голосом, и выпрямилась в кресле, и отшвырнула журнал. Журнал полетел в угол, муж проводил его глазами. – Костенька, не пора ли обедать? В дверь вдруг опять постучали – что за наказанье! Или сегодня все забыли, что она «работает над ролью»?! – Что, что такое?! – Мариночка, – Вера остановилась у порога и постно сложила сухие руки, и глаза вперила в пол, – там пришли до вас и спрашивают. – Вера, вы с ума сошли, – скороговоркой выпалил Костенька, косясь на Марину из-за половинчатых очочков. – Кто еще пришел?! – Пришли Марк Анатольевич Волошин, – выговорила бабка отчетливым экзаменационным голосом. – И с ним новая вашего бывшего, ныне покойного. Вас спрашивают. Муж ничего не понял, а Марина все поняла, конечно. – Что-то случилось! – Она вскочила. – Неужели опять беда?.. Это уже не Островский, это, пожалуй, Бертольт Брехт. – Да кто приехал-то, Вера?! – продолжал недоумевать муж. – Марина, что ты всполошилась? Но она уже летела мимо него, мимо посторонившейся в дверях Веры, и тревога была у нее в глазах – почти настоящая. Только Разлогов умел отличить настоящее от ненастоящего, когда она предлагала ему на выбор, но Разлогов умер. Слава богу!.. – Глафира?! Что случилось, почему вы здесь? Марк, что такое? – Здравствуйте, Марина Олеговна, – Волошин старался на нее не смотреть. Марина знала совершенно точно, что бывшую жену Разлогова Волошин обожает, а настоящую терпеть не может, и это доставляло ей скромную женскую радость. – Марк, что случилось?! Почему так неожиданно, без звонка?! Волошин пожал плечами. Марине нравились его плечи – прямые и какие-то определенные под тонкой кожаной курткой. И вся его манера – суховатая, отстраненная – нравилась тоже. Марина даже слегка на него засмотрелась, позабыв, что она… «в роли». – Марин, вы меня простите, – хрипло сказала Глафира, – это я попросила Марка заехать к вам. А позвонить не догадалась… – Но ничего ужасного не случилось? – Нет-нет! – Да что же мы стоим?! – вдруг как будто спохватилась Марина. – Костенька, приглашай гостей! Вера Васильна, проводите! Может быть, обедать?.. Волошин моментально и категорически отказался, а та словно ничего не слышала. Сопровождаемая суровой Верой, Глафира шла по коридору в сторону гостиной, и Марина проводила ее глазами. – Марк, в самом деле ничего не случилось? – спросила она с беспокойством, когда Глафира скрылась. – Это так неожиданно! – Я заехал на дачу, – сказал Волошин, – и Глафира Сергеевна попросила меня завезти ее к вам. О причинах она не сообщала, и я, признаться, не спрашивал. – Но с ней все в порядке?.. – Кажется, она упала, – морщась, сообщил Волошин, – я ничего не понял, но она была без сознания, когда я приехал. Потом пришла в себя и попросилась к вам. – Мне всегда казалось, что она не в себе, – вступил Маринин муж, – странная девушка, ей-богу! – Упала? – задумчиво переспросила Марина. – Молодая, здоровая, с чего бы ей… Глафира Разлогова в гостиной разматывала с шеи шарф. Старуха-домработница караулила каждое ее движение, а ей так хотелось послушать, о чем там они говорят негромкими, встревоженными голосами. Ей необходимо было послушать! Глафира стянула с плеч куртчонку и вместе с шарфом сунула старухе в руки, в надежде, что та уйдет, но она, приняв вещи, продолжала стоять. Сфинкс в египетской пустыне. Только очень недовольный сфинкс!.. Ну ладно. Глафира огляделась, подошла к камину, в котором весело пылали березовые поленья, и протянула руки. Она терпеть не могла эту квартиру, просто ненавидела. Разлогов отлично об этом знал и привозил ее сюда за всю совместную жизнь всего пару раз – когда-то очень давно, и вот, совсем недавно, можно сказать, на днях! Впрочем, их совместная жизнь была не слишком длинной – шесть лет, чего там! Квартиру купил, ясное дело, Разлогов, и она в точности соответствовала положению его бывшей жены. |