Онлайн книга «Танго железного сердца»
|
Англичане — лучшая морская нация мира. А мы просто будем пить чай. Когда чай допит, галеты догрызены, наступает время расходиться. Потому что основное мы уже решили. А если решили, надо действовать. — Фернандо, удачи вам и вашим людям! Обри, действуй, как договорились. Киклоп… ну, ты знаешь. — Я провожаю гостей и остаюсь на пороге, глядя на Либерталию. Это мой дом. В темноте стрекочут цикады. По всему селению горят фонари и костры. Сегодня никто не хочет сидеть в темноте — и я их понимаю. — Сэр, скоро восемь часов. Вы просили предупредить. Рокки. Вот кто у нас настоящий самец гориллы. Огромная сила. Одновременно робок и страшно вспыльчив. В юности Рокки был влюбчивым, рахитичным, слабеньким юношей. И очень от этого страдал. Женщины… Однажды Рокки проснулся на улице, а у него вместо тонких слабых рук — мощные стальные, вместо нижней половины тела — несущая база, как у шагающего автоматона. Теперь он стал чудовищно силен, но, увы — зачем ему теперь внимание женщин? Будь осторожен в своих желаниях. — Назначаю тебя флаг-офицером, — говорю я. — Есть, сэр! Так точно, сэр! — Рокки салютует. — Спасибо, сэр! Пауза. Он переминается с ноги на ногу. Бу-дум, бу-дум. — Ты что-то хотел спросить, Рокки? — Сэр, а кто это — флаг-офицер? — Главный по связи, — поясняю я. В желтом свете фонаря кружат москиты. Какая-то тварь пытается ужалить меня в руку, я прихлопываю её ладонью. — У меня для тебя будет особое задание. Слушай внимательно, Рокки… * * * Сегодняшний фильм называется «Где-то в Саноре». Настоящий вестерн с трюками, выстрелами и хорошими парнями — все, как я хотел. В главной роли актер, которого я раньше не видел. Джон Уэйн, высокий красивый парень с открытым лицом. Что он вытворяет на лошади, это надо видеть! Забавно, но он чем-то напоминает мне Джека Форингтона. Одно слово: американцы. Проходя мимо, я слышу, как у одного из костров читают глухим монотонным голосом, точно заклинание: — И выпьет жизнь и кровь твою из мрака Эри-Кува… Эри-Кува, белая обезьяна из Синвильских болот. Призрак. Ужас пляшет красными отсветами на лицах. Эри-Кува. Кува, Кува! Каторжный ангел смерти. * * * Чтобы такое сделать с моим характером, чтобы он стал мягче и приятней? Подозреваю, существует единственное средство… — Рокки, сегодня будут танцы. Объятия юных девушек. Много перебродившего тростникового сока, чуть-чуть контрабандного виски. И танго. Я стою в полутьме, пластинка крутится — шшш, шшш. Ядвига. Иногда мне кажется, что из тени выйдет она, пойдет через всю веранду — и у меня заранее перехватывает дыхание. Движение бедер под платьем. Носок лаковой туфельки. Я не видел лучшего изображения бога… Потом она скажет: Козмо. Я скажу: Яда. Или ничего не скажу. А Киклоп будет стоять у перил, и только единственный глаз его в темноте будет тихонько поблескивать… Мечты. Это танец одиночества и похоти, Козмо. Я закрываю глаза и танцую. Одинокий похотливый старик в мятой белой фуражке. * * * Я вспоминаю. Мы танцуем с Анитой под звуки танго. Обри ушел чинить машины. И вообще, музыка — это не для него. — Хорошие истории включают в себя три обязательных элемента, — говорю я, улыбаясь. — Какие же? — Кровь, любовь и танцы. Анита смеется, запрокидывая голову. Прекрасна. Меня трогают за плечо. Открываю глаза. — Сэр, простите, — это Рокки. — С того берега сигналят. Похоже на азбуку Морзе. — Уже иду. — Я поворачиваюсь к Аните. — Долг зовет, пани… Я ухожу в темноту, а она остается стоять под звуки танго. Отойдя метров на двадцать, я оборачиваюсь и машу ей рукой. Грезы. Мои лишь только грезы… — Сэр, — говорит Рокки осторожно. — А с кем вы там разговаривали? Кто такая Ядвига? * * * Шум прибоя. В мое время это называлось фонарь Ратьера. Одним движением рукоятки можно закрыть фонарь и снова открыть. Я иду по песку к обрыву, на краю которого расположен наш наблюдательный пункт. Обычно отсюда мы наблюдаем приход кораблей. Здесь же наш Ратьер. — Поворачивай его, — приказываю. — Киклоп, вставай сюда, будешь сигнальщиком. Вдалеке, в кромешной тьме другого берега залива вспыхивает огонь. Начинает передавать. Читаю. — Это лейтенант Йорк. Кто говорит? Я поворачиваюсь к Киклопу. — Передавай. Это адмирал Дантон. Чему обязан? Щелк, щелк, щелк-щелк-щелк. Сигнальный фонарь — наша единственная дальняя связь. В ясные ночи мы можем связаться даже со станцией на побережье Кето. Если повезет. То есть, у нас нет радио. Правда, если Фернандо справился со своей задачей, у морпехов его тоже больше нет. Фонарь морской пехоты сигналит, я читаю: — На одну из наших палаток упало дерево. Вы что-нибудь знаете об этом? Я хмыкаю. — Передай: Кто-нибудь пострадал? Нужна помощь? Пауза. Затем следует ответ: — Помощь не требуется, но наша рация уничтожена. Повторяю: вы что-нибудь знаете об этом? Вот оно. Молодец, Фернандо! — Передай: Сочувствую. Деревья здесь часто падают. На этот раз пауза длится много дольше. — Сколько вам лет? — спрашивают оттуда. Мне прямо чудится во вспышках света интонация Йорка. Интересный оборот принимает наша беседа. — Приятно, что вы интересуетесь, лейтенант. Киклоп, передай: скоро будет пятьдесят девять. — Выглядите старше, — отвечает прожектор с той стороны залива. Киклоп хмыкает. Ему смешно, старой обезьяне. — А вам? — Двадцать восемь, — Йорк, опережая мой выпад, сигналит: — Выгляжу прекрасно, спасибо. — Рад за вас. К чему этот обмен любезностями? Пауза. Фонарь опять разражается чередой вспышек — раздраженных. — Адмирал, вы лжете. Завтра, если вы не примете условия ультиматума, я заставлю вас ответить за все лично. И плевать я хотел на ваш возраст. У нас с ним похожее чувство юмора. — Предлагаете дуэль? — я усмехаюсь. — Киклоп, передавай: предупреждаю, лейтенант, я — прекрасный стрелок. |