Онлайн книга «Танго железного сердца»
|
— По местам стоять, с якоря сниматься! С богом. Восемь утра. Канонерка, негромко работая машинами, выходит из речного русла на простор залива. Идет, покачиваясь. Утренняя свежесть. Ветер в лицо. Черт, как мне, оказывается, этого не хватало… Вижу «Гуаскар». — Полный вперед, — командую я в трубу. — Сигнальщик! — приказываю я Киклопу. — Передай: Командиру Гуаскара. Как адмирал флота Его Величества приказываю лечь в дрейф и принять на борт абордажную партию. «Ты не слишком торопишься?» — спрашивает Киклоп жестами. — Это их разозлит. Киклоп смотрит с раздражением, но подчиняется. Его очки сверкают на солнце, как чертовы бриллианты. Конечно, разозлит — тем более что призовой партии у меня попросту нет. «Гуаскар», не отвечая, снимается с места и резво набирает скорость. Хорошо идет. Белые буруны под форштевнем. Проклятье! Он, похоже, быстрее нас на пару узлов. Я поднимаю голову — над «Гуаскаром» пронзительно синее небо. Я вдыхаю полной грудью, руки слегка дрожат. Ничего. Пулемет на носу «Гуаскара» начинает разворачивать стволы в нашу сторону. Вот и ответ, похоже. Я поднимаю руку. Ну, с богом. — Приготовиться… залп! Олаф дергает шнур. Бум! Выстрел хлопает по ушам — какой-то он на удивление тихий, с замедленным, деликатным эхом. Звук словно опускается на нас сверху, как покрывало. Впереди, не долетев до «Гуаскара» метров полста, взметается столб воды. Промазали, конечно. Я кричу: — Недолет! Поправка… Бу-бу-бу-бу — стрекот пулемета. Очередь прошивает воду совсем рядом с бортом «Селедки». Ровный ряд фонтанчиков. Бу-бу-бу. Еще один. Ближе. Пристреливаются, сволочи. Я говорю Киклопу: — Сигналь: Лейтенанту Йорку. Ультиматум не принимаю. Настаиваю на вашей немедленной капитуляции. Я поднимаю бинокль, ловлю в окуляры «Гуаскар». Ого! Форингтон стоит в рубке, смотрит в нашу сторону. И лейтенант Йорк тоже там. Он что-то кричит пулеметчику… Пулемет поворачивается. Черные отверстия — я невольно пригибаюсь. Бу-бу-бу-бу. Бу-бу-бу. Пули пролетают над «Селедкой», шлепают по воде. — Заряжай, целься, — говорю я. — Приготовиться… залп! Бум! Я закрываю глаза: пожалуйста, мне очень нужна сегодня удача. Боже, пожалуйста. * * * — А как же твой шрам? Я пожимаю плечами. — В детстве упал с качелей. Совпадение. Дело вот в чем. Я морской офицер, учился в Навигацкой школе. Тебе это может ни о чем не говорить, но туда мог поступить только потомственный дворянин — это раз, и только при одном условии — это два. — Каком? — У него не должно быть инородных вкраплений… вообще. Стопроцентный био. На флоте всегда брезгливо относились к вивисекции. — То есть… — Я солгал, Обри. Понимаешь? Обри смотрит на меня и морщит лоб, запачканный маслом. Цок, цок. Его металлические когти на левой ноге загребают землю, задевают камешек — скри-ип. В волнении Обри часто так делает. — Тогда почему ты с нами? — Обри смотрит на меня в упор. Чуть ли не обвиняя. — Потому что вы — мои люди. Мой экипаж. Обри думает немного, потом спрашивает: — Ну хоть адмирал-то ты настоящий? Да. Меня так прозвали на каторге. — Что? — говорю я. — Ты — настоящий адмирал? — Конечно. Его Величество сделал меня шаутбенахтом — после Второй Бирманской… * * * Поднимаю бинокль. Перелет, думаю я. Бух! Накрытие. Снаряд взрывается за бортом, но взрыв настолько мощный, что осколки барабанят по палубе «Гуаскара», один ударяет в пулеметную башенку. Щелк. Пулемет захлебывается. Морпех дергает затвор — раз, другой. Заклинило? Спасибо, боже. Война — это драка больших обезьян. Зато на нашей стороне — самая умная. Теперь уже не самая. «Интеллектуальная машинка в моей голове тикает все реже. Когда она остановится совсем, я стану идиотом. Даже глупее тебя, Козмо». Взрыв. Грохот. Олаф! Когда дым развеивается, от орудия остается покореженный металлический пенек. Приплыли. Стонет раненый рулевой, я приказываю заменить его — заменяют. «Гуаскар» может сбежать в открытое море, а этого допустить нельзя. Там он может найти кое-что интересное… — Право руля, — говорю я. — Самый полный вперед! Машинное, спите?! Ну же, Обри. Мне нужны мои одиннадцать узлов. Нужно отсечь «Гуаскар» от выхода из залива. Капитан «Гуаскара» понимает, что тут не все ладно, и тоже поворачивает нам на встречу. Сближаемся на скорости. Морпехи стреляют в нас из карабинов. Решение приходит мгновенно. Возможно, это наш последний шанс… — Киклоп, держи штурвал. Остальные — за мной. …..приближающийся борт монитора. Он серый. Выстрелы. Черт, у них же еще «томпсон»… — На абордаж! — кричу я хрипло и прыгаю на палубу «Гуаскара». БУМ. Мой крик перекрывается грохотом. Некоторое время я ничего не слышу. Так бывает после выстрела. — За мной! — беззвучно кричу я. — Вперед, сукины дети! Оглядываюсь. Не верю глазам и оглядываюсь еще раз. Никого. Я один на палубе «Гуаскара». Конечно, если не считать морской пехоты. Пулеметчик смотрит на меня, открыв рот. — Шел бы ты отсюда, парень, — говорю я и показываю револьвер. Морпех убегает. Рулевой упрямый. Я поднимаю револьвер и нажимаю спуск. Ба-бах. Рулевой пригибается. Пуля выбивает щепки из штурвала. Мимо — ч-черт. Я прицеливаюсь еще раз, взвожу курок пальцем. Щурюсь. Да где ты там… Рулевой смотрит на меня белыми глазами, потом, не поднимаясь на ноги, отпускает штурвал и ползет прочь. Ну, ладно, пусть так… Штурвал свободно вращается. Монитор начинает отчетливо забирать влево. — М-мать! — кричит лейтенант. — Да пристрелите его кто-нибудь! Выстрелы. Я ныряю за покореженную пулеметную башенку, стреляю в ответ. Вспышки. — Свобода, — сигналит фонарь. — Свобода. Флаг-офицер — это главный по связи. Пока мы тут воевали, поселенцы во главе с Фернандо захватили катер морпехов и их шлюпки. И теперь москитный флот Либерталии уходит на буксире подальше отсюда. А на берегу острова Свободы остаются четыре сотни отборных морских пехотинцев. Надеюсь, им здесь понравится. |