Онлайн книга «Школа добродетели»
— Ах да… конечно… я забыл. — Откуда он узнал про тополя? — спросила матушка Мэй у Беттины. Эдвард спустился с башни и обнаружил, что три женщины, словно какой-то мрачный совет, ждут его за завтраком. Даже Илона выглядела торжественно. Однако сегодня утром, проголодавшиеся после вчерашнего, они поглощали отруби, овсянку, картофельные оладьи с соевой заправкой, овсяные гренки и яблоки. — Он потихоньку подкрадывается и подслушивает, — сказала Беттина. — Спускается по всем этим лестницам? — Он умеет подкрадываться, как жаба. — Он сказал, что жабы заползают по плющу в его комнату. — Я думаю, он сам спускается и поднимается по плющу! — Мы тебя просили не ходить к нему, — упрекнула Эдварда матушка Мэй. — Почему ты не можешь подождать? — Он мой отец. — Может, он уже никогда не поправится, — сказала Илона. — Так чего ждать? — А вы и вправду собираетесь спилить эти прекрасные тополя? — Да, — ответила матушка Мэй. — Мы должны жить, — сказала Беттина. — Мы должны есть, платить налоги, покупать еду, бензин и… — Ты себе представляешь, — спросила матушка Мэй, — сколько стоит содержание такого огромного дома, настоящего дворца? — Да, но неужели нет других способов? Он попросил меня: «Не позволяй им спилить тополя». — Мы уже слышали. — Я люблю эти тополя, — сказала Илона. — По-моему, это ужасно — срубать деревья… — Тебе лучше помолчать, — оборвала ее Беттина. — Тебе не приходится принимать решения! — Вы мне не позволяете принимать решения! — Замолчи, Илона! — Илона, не сердись на нас, — сказала матушка Мэй. — А картину какую-нибудь нельзя продать? — предложил Эдвард. — Или несколько картин? — Они не хотят продавать картины, пока он жив, — ответила Илона. — Картины подскочат в цене, когда он умрет. — Верно, тогда они будут стоить больше, — подтвердила матушка Мэй, — так что продавать их сейчас неразумно. Смешно проявлять чувства к деревьям. Их посадили как раз для того, чтобы они приносили доход. — Но разве его желание, чтобы они остались, не закрывает вопрос? Он специально просил меня об этом… — Ты только не думай, — сказала матушка Мэй, — что ты некий особенный посланник или толкователь пожеланий Джесса. Он говорит много чепухи и через секунду все забывает. Ты здесь новичок, чужак. Для тебя внове эта сложная и давняя ситуация. Ты влезаешь в дело, в котором ничего не понимаешь. Это не твоя вина. Но ты должен понять это и подчиниться нам. Ты наш гость. — Я не могу понять вашего отношения к Джессу. — Мы ничего не собираемся тебе объяснять! — заявила Беттина. — Он сказал, что ты к нему не приходишь, — сказал Эдвард Илоне. — Мы ее не пускаем, — отозвалась Беттина. — Почему? — Он вожделеет к ней. — О господи… — Я хочу его увидеть, — сказала Илона. — Очень хочу… я пойду к нему с Эдвардом… — Никуда ты не пойдешь, — ответила Беттина. — Он совсем беспомощный, — сказал Эдвард, — я не понимаю… — Он не такой беспомощный, как ты думаешь, — возразила Беттина. — Иногда он прикидывается, чтобы мы потеряли бдительность. — Вы сказали, что он выходит на улицу, и вы не возражаете, позволяете ему… — Он может ходить куда угодно. Илона вытерла слезу. — Да, он и в самом деле достоин сочувствия, — сказала матушка Мэй, — его переполняет бессильный гнев. У желания покорить мир нет никаких здравых пределов. — Он был богом и провел нас, когда стал ребенком. Такое трудно простить, — подхватила Беттина. — Он лишился дара речи и стал пленником безмолвия, поэтому он плачет от злости. Столько всего знать и не иметь возможности сказать. — Поэтому он впадает в сон, похожий на транс, — добавила матушка Мэй. — Это случается, когда он больше не в силах сознавать себя. — Он и вправду впадает в бессознательное состояние, — подтвердила Илона. — Ты сам увидишь. — Его душа витает где-то, — продолжала матушка Мэй. — У него всегда была эта способность, но теперь он пользуется ею чаще. — Иногда мы думаем, что он умер, — сказала Илона, — только на самом деле он жив. Нижняя челюсть у него отпадает и… — Прекрати, бога ради! — воскликнул Эдвард. — В один прекрасный день он решит умереть, — сказала Беттина, — как больное старое животное, которое ищет место или выбрало его уже давным-давно… — Но он вовсе не стар! — не соглашался Эдвард. — Он более стар, чем ты думаешь, — сказала матушка Мэй. — Для него время течет по-другому. Конечно, его обаяние остается при нем. Он и тебя очаровал. Он попытается использовать тебя… — Он болен, и ему можно помочь… — Ты это все время повторяешь. А можешь ты представить его в больничной палате? — Разве мы должны относиться к нему как к больной собаке, которую ведут к ветеринару? — спросила Беттина. — Ты его не знаешь, — уговаривала матушка Мэй, — не знаешь его силы, понятия не имеешь о его величии. — Вы хотите сказать, что он по-прежнему всему задает тон? — В каком-то важном смысле — да. — Вы противоречите сами себе, — сказал Эдвард. — Вы меня запутываете и делаете это намеренно. — Мы бы обманывали тебя, если бы делали вид, что все просто, — ответила матушка Мэй. — Он был нашим богом, — сказала Беттина. — Потом он превратился в жестокого и безумного бога, и нам пришлось ограничить его. — Они морили его голодом, — произнесла Илона. — Илона, прекрати врать! — возмутилась Беттина. — Естественно, он иногда сердится на нас, — сказала матушка Мэй. — Мы представляемся ему враждебной силой, мы символизируем сокращение его мира, потерю его таланта, его зависимость от других. Мы тебе говорили, что как-то раз он попытался уничтожить свои картины и разбить скульптуры. — Разве у него нет права уничтожать собственные работы? — спросил Эдвард. — Нет, — ответила Беттина. — Ты сам подумай. — Он превосходный лицедей, — сказала матушка Мэй. — Он бессчетное число раз воссоздавал себя. А мы, принимая в этом участие, помимо прочего должны быть хранителями его работ. Мы несем ответственность перед потомством. — Вам нужны деньги, ведь в этом проблема? — сказал Эдвард. — Почему бы вам не показывать Джесса туристам? Он здесь самый интересный экспонат. Они бы немало заплатили, чтобы увидеть его погруженным в транс! |