Онлайн книга «Варшава»
|
– Хорошо. Я достаю кошелек, вынимаю трех «рысей». – Спасибо, братан. Бородатый жмет мне руку, уходит к себе. Я сую ключ в скважину, открываю. Хозяйка стоит в прихожей. – Здрасьте, тетя Нина. – Здравствуй, Вова, здравствуй. Я захлопываю дверь. – Што ат тябе барадаты хатеу? – Ничего, так – познакомиться. – Нечага табе с такими знакомиться. Пьяница, алкаш. Жонка кинула яго, забрала дочку, квартиру размяняли. У их была квартира у втаром падъезде. Скажы яму, штоб к табе ня лез – тябе учиться нада, а не с алкашами… – Ага, хорошо. – Ты супа хочаш? Я сварыла. – Нет, не хочу. * * * Жду Олю в центре зала на Октябрьской – у ступенек перехода. Десять минут седьмого. Рядом болтают по-французски два чувака – волосатый и стриженный налысо. Мужик с розой в руке смотрит по сторонам. С грохотом подъезжает поезд. Французы замолкают. Лязгают двери, на платформу высыпает толпа, разделяется на потоки – к ГУМу, к Белсовпрофу и к переходу на Купаловскую. Оли нет. «Астярожна, дзверы зачыняются. Наступная станцыя – Площа Незалежнасти». Подхожу к краю платформы, смотрю на цифры табло. 18.58. 00.47. Звоню в тридцать вторую. Никто не открывает. За дверью соседей приглушенно болбочет радио. Жму кнопку еще раз, долго не отпускаю. Звонок звучит противно и пронзительно. Захожу в кафетерий гастронома. Спрашиваю продавщицу: – Чай есть? – Есть. Пятьдесят два рубля с сахаром, сорок шесть без сахара. – Давайте с сахаром. Она бросает в стакан одноразовый пакет, наливает кипяток. Я кладу деньги на прибитую к прилавку тарелку. За окном, на улице идет мокрый снег. Я беру стакан, он горячий. Ставлю его на стойку, отдергиваю ладонь. Чай расплескивается. Тру ладони одна об одну, беру стакан, отпиваю, обжигаю язык. Толчок сзади в ребра – уборщица моет шваброй пол. Я кричу ей: – Осторожней можно? Она не реагирует, ведет тряпкой мокрую полосу по цементному полу. В ведре с грязной водой плавает мусор. Звоню в дверь. Шаги. Щелкает замок, дверь открывается. Оля. – Привет. – Привет. – А я тебя ждал на Октябрьской… В шесть часов… – Да… Проходи. Оля жмет на кнопку выключателя, загорается свет. Я переступаю порог, бросаю рюкзак на пол, снимаю ботинки. Оля стоит, прислонившись к стене, смотрит под ноги. Она в черных джинсах и свитере. Я вешаю куртку на черное пальто. В комнате – «стенка», два кресла, диван. На тумбочке – телевизор «Горизонт-61ТЦ», видик «Funai», несколько подписанных от руки кассет. Оля садится на стул у письменного стола. – Присаживайся. Я сажусь на край дивана. – Ты недавно пришла? Я звонил в дверь полчаса назад… – Я была дома… Просто мне никого не хотелось видеть. Извини… У тебя разве не бывает так, что никого не хочется видеть? – Не-а. Что-нибудь не в порядке? – Нет, все нормально. Я рассматриваю корешки книг. Серия «Классики и современники». Лев Толстой «Смерть Ивана Ильича». Джером К. Джером «Трое в лодке, не считая собаки». На нижней полке – два темно-красных тома с тиснением на переплете. Михаил Шолохов «Тихий Дон». Оля встает, подходит к телевизору, включает. Сессия Верховного совета. У микрофона – Зянон Пазняк. – Мы павинны зрабить усё магчымае, каб… Оля жмет кнопку, переключает канал. Старый черно-белый фильм. Девушка в косынке строит кому-то глазки. Оля выключает звук, садится к столу. – А почему ты не пришла на Октябрьскую? – Я же сказала – настроение было не то. Ты не против, если я выключу свет? – Нет, не против. Оля встает, подходит к выключателю, щелкает. Светятся окна дома напротив и уличный фонарь. Оля поворачивается к окну. Я подхожу и встаю рядом. Идет снег. Между домами, на побелевшем газоне – черные мокрые следы. Я наклоняюсь к Оле, тянусь губами к Олиным губам. Она отстраняется. – Не надо. Я сажусь на диван. Оля поворачивается ко мне. Я говорю: – Извини… Просто как-то все непонятно… Хочется знать, как оно будет – у нас… – Видимо, никак. Но ты не обижайся, дело не в тебе, а во мне… – Тогда я пошел? – Посиди еще. Можем чаю попить… – Нет, я пойду. Сижу на полу в комнате. За стеной храпит тетя Нина. Я беру бутылку, отпиваю пива. На полу валяются четыре пустых. Поднимаю с пола погнутую железную крышку, царапаю запястье. Сочится кровь. Я швыряю пробку в угол, допиваю пиво одним глотком. Встаю, спотыкаюсь, хватаюсь за стену. Сажусь, прислоняюсь к стене. Она холодная. * * * Семнадцатое декабря, мой день рождения. Без пяти семь вечера. Сижу в пустой аудитории на пятом этаже, смотрю в окно на светящийся город. После второй пары я сбегал в булочную, купил два торта. В группе не знали что у меня день рожденья, поэтому подарка не подарили. Подарят, наверно, позже. Когда мне было одиннадцать, на день рожденья пришли тетя Лена с дядей Жорой и мамин брат дядя Ваня с Ниной и ее сыном. Он тогда только начал жить с Ниной, а через полгода от нее ушел. Сына звали Игорь, он был в настоящих вытертых джинсах «Tommyhill». Я тоже хотел такие, просил у родителей, но вместо них папа привез мне из Москвы джинсовый костюм – невытирающийся, с львиными мордами на пуговицах. За столом нам с Игорем налили по чуть-чуть шампанского в хрустальные рюмки – из таких пили все. Шампанское мне не понравилось, было слишком горьким. Мне подарили «Мототрек» за восемнадцать рублей – самую дорогую игру в отделе игрушек ГУМа после железной дороги «Piko Modelbahn». Мы с Игорем поели плова с курицей, драников и салата «оливье» и пошли в другую комнату играть с «Мототреком». Мы устраивали гонки: зеленый мотоциклист – Игорь, красный – я, два других – желтый и синий – соперники. Потом играть надоело, мы просто сидели на кровати и слушали через дверь разговор взрослых. Дядя Жора рассказывал: – Мне говорил один наш слесарь, Костя Зотиков, что ездил в Ригу, и его куда-то повели – он отдал двадцать пять рублей и сидел, пил пиво с какой-то девкой. Она полностью голая была. – За двадцать пять рублей она не разденется, – перебила Нина. – Ну, я за что купил, за то и продаю… Саша сказал: |